На восьмой день за хорошее поведение смогла выторговать у Валентина экскурсию, хотя бы по тем комнатам, что не имеют для него особую ценность. Самое странное, что мужчина догадывался, я выуживала информацию, но поддался. Он вообще оказался очень говорливым, стоило завести речь о его возможных открытиях, и он начинал распинаться, словно диссертацию защищал, иногда перескакивая с темы на тему и сыпля терминами, которые я, в силу своей необразованности, не понимала.
И экскурсия действительно оказалась занятной, предположения о мини-ферме подтвердились. В бункере было два помещения, по размерам напоминающие футбольное поле, они были низкими, но оборудованы на славу. В одном из них росли овощи, а чтобы земля не истощалась, в самом углу, прямо под вентиляцией, сделали компостную яму в цистерне. Запах стоял соответствующий.
– Так же мы выращиваем карликовых оленей, они питаются мхом, который прекрасно чувствует себя в здешних условиях. Вкусовые качества их мяса оставляют желать лучшего, но после маринада сгодиться.
– Вы готовитесь к ядерной атаке? К чему все это? – мужчина прервался, повернулся ко мне лицом и раскинул руки в сторону, словно пытался обнять все те растения, что тут произрастали.
– Мы не просто так вырождаемся, планета чувствует, что грядет апокалипсис, а мне не хочется, чтобы человек исчез как вид. Это место способно выдержать многое, и если правильно распределить ресурсы, контролировать численность проживающих тут, то мы спокойно можем прожить под землей несколько сотен лет. Это место – наш шанс, в случае наихудшего исхода для землян. Хочешь, покажу оленей? – Валентин резко перепрыгнул на другую тему, и мне оставалось только кивнуть.
Следующее помещение тоже не отличалось приятным ароматом, а так же меня жутко смутил рев, которые животные выдали хором. Каждый мини-загон насчитывал по три особы, один из которых имел коротенькие рожки. Животные напоминали пони, но выбор вида мне понятен – олени лучше остальных приспособлены к скудному рациону пищи.
– Они больше похожи на гибридов, чем на новый подвид. – Валентин оскорблено фыркнул.
– Бери выше, мы уже получили второе поколение, всего три детеныша, но они уже окрепли, и их отсоединены от матерей. Как только убедимся, что они способны дать третье поколение, мы начнем круговорот, и перейдем на полное самообеспечение, пока мясо нам поставляют извне. – продолжил воодушевленно Валентин.
– Может вы еще ферму из людей сделали? – ляпнула не подумав, но заметив напряженную спину химика, удивилась. – Даже так? И как она выглядит? Каков механизм?
– А вот это, госпожа Аурелия, не ваше дело. На сегодня экскурсия закончена, возвращайся в свою комнату. – раз сказали, значит надо. Одно понятно точно, сюда завозят провизию, а значит у меня есть шанс покинуть это место гораздо раньше.
План бункера уверенно обрастал новой информацией, жаль только, что карту нигде не нарисуешь, за нами наверняка круглосуточно наблюдают.
По истечению второй недели у меня уже была карта-допуск, которая открывает некоторые двери, ее умудрилась стащить у охранника, который слишком сильно расслабился в нашем присутствии. Этот своеобразный ключ спрятала между раковиной и стеной, как настанет его время, достану.
Пятнадцатый день моего заключения прошел слишком странно, и началом тому стало возвращение парней, вот только одного не хватало. Мальчишки были понурые, они искоса рассматривали меня и взрослую пару подопытных, держу пари, они готовы обматерить нас за спокойствие, но побаиваются.
– Открут. – наш помощник быстро выехал из угла, где до этого стоял. На его лице была учтивая улыбка, словно у вышколенного дворецкого. Робот изобразил поклон и только после этого заговорил:
– Что случилось, госпожа Аурелия? – он был явно из нового поколения: голос с интонацией, возможность поддерживать осмысленную беседу, и внешность, если бы не ролики вместо ног, приняла бы его за человека.
– А где третий? – Открут посмотрел в сторону двух юношей и сделал голос грустным.
– Увы, но он не считал свою жизнь ценной. – странный ответ зацепил, и заставил положить начало беседе.
– Что это значит?
– Вы позволите? – робот указал на соседнее кресло, явно желая присесть. Что ж, мне не жалко. Кивнула головой и приготовилась слушать. – Молодой человек не хотел выжить, он несколько раз пытался покинуть безопасное место, тем самым чуть не подставив тех, кто тут проживает.
– Может он просто хотел на свободу? – Открут ненадолго задумался.
– Смотря что человек понимает под свободой. Одному нужна пища и кров, ради этого он готов жить даже в маленькой камере, а другой лелеет идеалы большинства. Каждый свободен ровно настолько, насколько позволяет сознание.
– Значит, ты считаешь проживание в бункере свободой? – робот снова улыбнулся.
– А вы считаете себя свободной, будучи запертой в своем мире? Пространство относительно.
– Знаешь, раньше говорили, что свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого. Те, кто нас тут запер, так не считают, они мнят себя свободным настолько, что решили отнять выбор у других людей. Разве правильно отнимать у кого-то выбор?
– А разве его у вас отняли? – лукаво спросил Открут. Готова поклясться собственной рукой, в этот момент он был слишком похож на человека!
– А разве нет? – он встал с кресла, продолжая улыбаться.
– Выбор есть всегда, не так ли? – робот снова поклонился, нацепил на лицо маску безразличия и уехал в свой угол.
Он был прав, выбор есть всегда. И у здешних жильцов тоже, они либо принимают обстоятельства, как Виктор и Алия, либо пытаются сбежать, как эти импульсивные юноши, или я.
За две недели постоянных заборов крови и полной диагностики я смогла выяснить не так много, как хотелось бы. Итак, что имею в наличии: ключ-карта, которую уже пытались найти в моей комнате, когда выяснилось о пропаже, приблизительное месторасположение единственного выхода, и информация о том, что поставки продовольствия происходят раз в месяц. Что мне это дает? Ничего, круглосуточное видеонаблюдение исключает возможность получить больше, а если меня поймают на подготовке, то надзор усилится, и тогда ждать свой шанс можно месяцами.
И я бы ждала, если бы меня не уведомили об одной процедуре, смысл которой заключался в заборе яйцеклетке. Местные врачи предупредили, что сделают это в момент овуляции, которая должна наступить со дня на день. Казалось бы, это всего лишь клетка, вот только велика вероятность, что ее используют для выращивания ребенка, который, чисто теоретически, как и я, будет обладать высокой регенерацией. Каким бы циником я не была, и как бы не уговаривала саму себя, что это всего лишь клетка, душа все равно металась в теле, стоило только представить, кто и как вырастит ребенка. Моего ребенка! Это было слишком, даже для меня.
После очередного осмотра попросила у Валентина разрешение помочь в оранжерее, ведь мне, бедненькой, сложно сидеть на одном месте без дела. Мужчина удивился, но разрешение дал, а так же оповестил, что специальный человек приходит туда к шести вечера.
Было дико вырывать листы из книги, но это может помочь мне спастись. Сложенный вчетверо листок засунула в лиф, уложить его было проблемно, жесткие края упирались в нежную кожу, что достаточно дискомфортно.
Моей целью была селитра, которую используют для удобрения цветов. Обычно такие вещи кладут рядом с инвентарем, а значит, нужно выпросить какой-нибудь инструмент. И мне повезло. Человек, который копался в цветочках, был настоящим ботаником, который при виде красивой девушки улыбается, словно олух.
– Ну, Дмитрий Сергеевич, вы же знаете, как скучно тут может быть. Я честное слово ничего не натворю, просто взрыхлю землю вон в той клумбе. – и самое главное улыбаться не только губами, но и глазами.
– А вдруг ты нападешь на кого? – низенький и щупленький мужчина нервно поправил очки, и его взгляд прилип к вырезу на рубашке, верхние пуговицы которой я специально оставила расстегнутыми.