— Где вы работали до армии?
— На шахте.
Слова «на шахте» кольнули меня в сердце, кровь прилила к лицу: ведь я сам был до армии шахтером. Как-никак проработал под землей восемь полных лет, но таких глупых парней никогда не встречал.
Я с трудом взял себя в руки, попытался заглянуть в глаза Лукачу, но он упрямо опускал голову. Он все так же топтался на одном месте, скоро на лбу у него выступили крупные капли пота.
В канцелярии стояла мертвая тишина. Я молча переглянулся с ефрейтором Чеженем, но тот не понял, что за мысли теснились в моей голове. Был он еще очень молодым и неопытным младшим командиром.
Когда он прибыл ко мне в роту и доложил об этом, я дал ему один совет:
— В людей нужно верить. В каждом человеке есть что-то хорошее, обязательно есть.
Я невольно подумал о том, как он будет относиться к новичкам, если сейчас узнает всю правду о Лукаче. Мне хотелось так закричать на Лукача, чтобы у него в ушах зазвенело, но я сдержался и почти спокойным, бесстрастным голосом сказал:
— Лукач, а ведь вы лгун!
Солдат вздрогнул, сделал шаг назад и поднес одну руку к лицу.
— Не бойтесь, здесь вас никто бить не будет, — сказал я, глядя на задрожавшего солдата. — Мы живем строго по законам, по уставам, и тот, кто…
Не закончив фразы, я подошел к столу и сел. Я не знал, как мне нужно разговаривать с человеком, который путем лжи и симуляции пытался увильнуть от воинской службы. В военное время с такими был простой разговор: их ставили к стенке и расстреливали на глазах у солдат как предателей родины.
Точно так же в условиях военного времени поступил бы и я, не ожидая ни решения, ни приговора военного трибунала. Но сейчас никакой войны не было.
Что делать с ним сейчас, в мирное время? Как с ним поступать, когда мне вручили его и приказали при любых обстоятельствах воспитать из него хорошего солдата? С чего начать? Я вообще не имел ни малейшего представления о том, что это был за человек. Говорит, что работал на шахте. Но где и кто его воспитывал? Быть может, подлость он впитал в себя с молоком матери, а может, позже приобрел… Кто, когда и при каких условиях посеял первые семена подлости в душе этого двадцатилетнего парня?
— Не сердитесь на меня… Мне сейчас очень стыдно… — прерывающимся голосом вдруг произнес Лукач.
Я молча, с презрением рассматривал его, а затем отвел взгляд в сторону.
— Всему виной моя жена… — снова заговорил солдат. — Она сказала, что, если я быстро не вернусь к ней, она меня бросит…
Я понимал, что мне уже нельзя отмалчиваться, и сказал:
— Что же вы за человек?! Младенец, которого можно толкнуть на любое дело?..
Лицо Лукача исказила гримаса. Он быстро, с шумом втянул в себя воздух и неожиданно разрыдался:
— Я убью ее!.. До чего она меня довела…
Я не люблю смотреть на мужчин, которые плачут. Может, я и не прав, но я недолюбливаю, презираю таких людей.
— Идите успокойтесь. Зайдете ко мне тогда, когда будете вести себя как мужчина! — строго сказал я ему.
Я понимал, что был строг, но иначе я поступить не мог. Этот солдат совершил преступление, и у меня не было к нему ни капли жалости. Я пока и сам еще точно не знал, как я поступлю с ним, однако какой-то внутренний голос шепнул мне, что я должен решительно вмешаться в его судьбу, вырвать из него все плохое и этим спасти его, если еще не было поздно.
Лукач вышел в коридор и вернулся через несколько минут, чуть слышно постучав в дверь канцелярии. Нетвердыми шагами он подошел к моему письменному столу и, посмотрев на меня печальными глазами, проговорил:
— Арестуйте меня… я это заслужил… Не жалейте меня: я дурной, плохой человек.
Сам не знаю почему, но к чувству неприязни и брезгливости, которое я к нему испытывал, у меня вдруг прибавилась жалость.
Пока солдат находился в коридоре, я успел просмотреть его документы. Из них я узнал, что родители парня до освобождения страны были поденщиками, потом им дали участок в шесть хольдов земли, с которым они, не задумываясь, вступили в кооператив. В семье пятеро детей. Сам Антал Лукач четыре года проработал на шахте.
И вот солдат стоит передо мной и ждет моего решения.
— Скажите мне откровенно, кто вас научил этому? — спросил я.
— Я и сам не знаю, как я до этого дошел, — тихо ответил он. — Этим летом я женился. Девушка никак не хотела идти за меня замуж, но я до тех пор умолял ее, пока она не согласилась. Мы поженились, а тут принесли эту повестку… Жена начала скандалить… кричала, что она потому и не хотела за меня выходить, чтобы не оставаться два года одной. Потом она начала угрожать мне: говорила, что если меня заберут в армию, то она просто-напросто бросит меня…