Эта мысль всё время грела Кирилла на зоне. И сейчас, на свободе, она ещё сильнее вселяла надежду и побуждала к действию.
Фролов уже придумал, как провезти бриллианты через границу: в бутылке с водой. Причём не все сразу, а поэтапно. Возни, конечно, больше, но риска меньше. Если и заметут, то небольшую часть. И постепенно, периодически посещая интуристом этот город, можно без проблем перевезти остальные камни за рубеж.
«А за бугром всё проще: не нужно доказывать законное обладание сокровищем. Можно просто сдать в банковский сейф на хранение или обналичить за приличную сумму, чтобы вложиться в перспективное дело».
С кладбища Кир шёл пешком — он никуда не спешил. И хотя до гостиницы было не близко, решил прогуляться. Когда-то кладбище было за чертой города, но город вырос. И кладбище увеличило свою площадь. Вот они и встретились: город и кладбище, живые и мёртвые. Да и как отказать себе, теперь свободному человеку, в прогулке по летнему городку, где так долго отсутствовал, где прошли его детские годы?
Встретилась афишная тумба. Кир скользнул взглядом по рекламе, театральным анонсам. Невольно вздрогнул: среди новых и старых афишных фото он увидел подозрительно знакомое лицо. Это лицо заставило подойти ближе.
— Андрюха… Не может быть! Опять ты… — прошептал Кирилл в глубокой растерянности. Но строчки под портретом не оставляли возможности для сомнений: «Максимов — жив! Он — с нами!»
Потрёпанный ветрами листок напомнил, вернул его с приятного настоящего снова назад, в тревожное прошлое.
— Да что же это?.. Что за издевательство! — Как удар под дых, всё благое настроение разом улетучилось. — Что же за народец-то такой тупой? Ведь и кладбище с могилой Андрея Максимова совсем рядом…
Фотография притягивала как магнит, не давала уйти без объяснения ситуации. Кирилл поймал трепещущий на ветру листок, сорвал и прочитал:
«Городской праздник в честь юбилея доктора медицины, изобретателя и мецената Максимова Андрея Ивановича. Его приветственное обращение к жителям нашего города по случаю предстоящего торжества прозвучит в радиоэфире в знаменательный день…»
Седобородый старичок с палочкой неторопливо шёл к автобусной остановке.
— Добрый день, папаша!
— Здрасте…
— А скажите, это как понимать? — Кирилл протянул старику обрывок объявления. — Это что, сам Максимов и будет вещать в свой день рожденья?!
— Максимов?.. Да, это он сам! И не сомневайтесь, молодой человек! Уж кому-кому, а вот Андрею Ивановичу я верю — наш человек! С низов вверх поднялся. Быть ему депутатом Госдумы… О, это мой маршрут! — приглядевшись, старичок засеменил к подъехавшему автобусу.
«Что за ерунда?.. Уж не объявился ли какой двойник Андрюхи?..»
— Слушай, пацан! — увидев рядом мальчугана на самокате, обратился к нему Кирилл, показав сорванный листок с фотографией. — Ведь умер Максимов?
— Умер…
— И он же будет делать обращение к жителям?
— Будет…
— Так как же так?!
— А вот так! — подтвердил мальчик, недовольный фривольным отношением к нему незнакомого дядьки, и, скорчив рожицу, покатил на своём транспорте дальше.
«Ну, Андрюха… Это же каким боком: тело три года гниёт в могиле на кладбище, и тут же его обращение к народу в будущем времени! Как так? Все разом с ума посходили, что ли?»
Кирилл достал из кармана платок, вытер испарину на лбу, появившуюся от неразрешимости задачи.
«Мистика! Какой фанатичный и тупой народец пошёл нынче, не может сложить дважды два… — всё больше удивлялся городским новостям Фролов. — Нет, надо скорей решать свои проблемы и валить из этого непонятного города с его чокнутым населением!»
Уже не в таком бодром расположении духа он продолжил путь по городу. Но вид знакомых с детских лет зданий, улиц, скверов постепенно вернул позитивное настроение.
«Главное — свобода! А сейчас надо любой негатив просто перетерпеть. Навести справки, получить максимум информации. И — рискнуть! Может, в последний раз… Если и придётся нарушить закон, то аккуратно, с оглядкой. Лучше всю черновую работу сделать чужими руками. Чтобы уже не наступить на те же грабли, не попасть опять „на хату“ к „хозяину“. Чтобы не наследить, не оставить у следака повода для вопросов к бывшему сидельцу. Поэтому нужно быть вдвойне осмотрительным и всю операцию провести очень тщательно. Пусть на меня работают и оставляют свои следы по неопытности молодые и борзые. А коли запалятся, то их совсем и не жалко: похлебают тюремной баланды — поумнеют!»