– Вы из тех, кто может есть все, что угодно, и не прибавлять ни фунта. Я прав?
Я кивнула.
– Я такая с рождения. Не знаю почему, да и не хочу знать.
Он наблюдал, как я кладу в рот очередной кусок.
– Знаете, будь я женщиной, я бы, наверное, вас ненавидел.
– Но ведь это не моя вина, хотя я сполна этим пользуюсь.
Скрестив руки на груди, он откинулся на спинку стула и выгнул бровь, как бы говоря: «Я собираюсь сказать то, что вам не понравится, но все равно скажу». Прекратив жевать, я ждала, что сейчас последует.
– Вы не задумывались о том, что все эти калории сжигает ваша суетливость?
Я отпила кофе и проглотила кусок торта.
– Моя «суетливость»?
– Она самая. Впервые в жизни вижу такую суетливую женщину. Вы вечно дергаетесь, вечно чем-то подергиваете. Например, ногой. Вы что, не можете сидеть спокойно?
Усилием воли приструнив ногу, я взяла в рот еще один кусок и, проглотив его, вытерла губы.
– Может, мы все же поговорим о деле? Если не ошибаюсь, прежде чем вы отвлеклись и начали произносить благоглупости, вы говорили о мистере Лонго.
Неторопливо сделав глоток кофе, Джек нахально улыбнулся мне.
– Благоглупости? Я даже не припомню, когда в последний раз слышал это слово.
– Почему-то меня это не удивляет, – улыбнулась я. – Давайте о Джозефе Лонго, хорошо?
– Ну что ж, как я уже говорил, это был делец еще тот. Считалось, что во время сухого закона он контролировал поставку спиртного в Чарльстон, как в подпольные питейные заведения, так и в частные дома, что, вероятно, и стало причиной того, что он ни разу не был пойман за этим занятием. Сложно арестовать парня, который снабжает винишком начальника полиции.
– И как это связано с исчезновением Луизы?
Джек подался вперед.
– Сейчас узнаете. По словам очевидцев, в том числе его собственного сына, в тот же день, когда Луиза исчезла, Джозефа в последний раз видели на пути к дому Вандерхорстов номер пятьдесят пять на Трэдд-стрит.
У меня в горле застрял кусок шоколадного торта. Я попыталась протолкнуть его дальше, глотнув остывшего капучино.
– Он направлялся за Луизой. Чтобы сбежать вместе.
Нет, не такой ответ я хотела услышать.
– Наверняка так могло показаться со стороны. И должно быть, именно так показалось ее мужу. Он весьма громко осуждал Луизу за то, что она бросила его и ребенка.
Я оттолкнула от себя недоеденный торт.
– Но Невин Вандерхорст надеялся, что… – начала было я, но не смогла продолжить, мысленным взором увидев, как мистер Вандерхорст показывает мне ростомер на стене гостиной и инициалы МЛМ. – Мой любимый мальчик, – машинально произнесла я вслух.
– Что?
– О, ничего. Просто Луиза так называла своего сына: «мой любимый мальчик».
– Откуда вам это известно?
– Это написано на стене в гостиной, возле напольных часов. Это часть ростомера. – Я покачала головой. – Это полная бессмыслица: ростомер, все эти фотографии Невина и его матери. Но факт остается фактом: Джозефа Лонго в последний раз видели на пути к ее дому, после чего их обоих больше никто не видел. Что, безусловно, указывает на то, что они сбежали вместе.
Скрестив на груди руки, Джек откинулся на спинку стула и задумался.
– Я по собственному опыту знаю: самый очевидный ответ редко бывает верным. – Он поставил локти на стол и подался вперед. – Вы когда-нибудь видели, как фокусник берет в кулак монетку и проводит сверху второй рукой? И потом вы должны угадать, в какой она руке? Я всегда выбирал ту, в которой ее, по идее, не должно было быть. И в девяноста девяти процентах случаев бывал прав. Это просто ловкость рук. И все. Ловкость рук.
– Но ведь Луиза исчезла. Муж и ребенок, которых она якобы так любила, никогда ее больше не видели и не получали от нее известий.
Джек сунул руку в задний карман и, вытащив двадцатипятицентовую монету, положил ее на ладонь и протянул мне.
– Не всегда ищите очевидное, Мелли. – Сжав обе руки в кулак, он несколько раз переставил их один над другим, после чего вновь протянул мне. – В какой руке монетка?
Я внимательно следила за его движениями и не видела, чтобы монетка переходила из руки в руку.
– В этой, – сказала я, указывая на правую.
Он медленно разжал ладонь, и моему взгляду предстали лишь гладкая кожа и длинные пальцы. И очень чувствительные, подумала я и вздрогнула. Джек разжал левый кулак. Монетка выкатилась на стол и, покрутившись, легла решкой.
– Вот видите? – улыбнулся Джек. – Ловкость рук. Вот так и с Джозефом и Луизой. Там наверняка что-то есть. Что-то такое, чего мы пока не видим. Я это гарантирую.