Мистер Дрейтон заговорил первым:
– Мисс Миддлтон, прошу прощения за то, что заставил вас приехать сюда в субботу. Но ситуация слишком… особенная, и я не думаю, что в чьих-либо интересах ждать до понедельника.
– Ситуация? – Я крепко стиснула зубы, чтобы они не клацали.
– Да. Видите ли, мистер Вандерхорст, да упокоит Господь его душу, был не только старым клиентом этой фирмы, но и нашим дорогим другом.
Ничего не понимая, я недоуменно посмотрела на него. Оставалось лишь надеяться, что в эти мгновения я не похожа на оленя, выбежавшего под колеса автомобиля.
Откашлявшись, мистер Дрейтон заговорил снова.
– Как я понимаю, два дня назад вы нанесли мистеру Вандерхорсту визит, чтобы обсудить с ним вопрос о его доме – это так?
Я кивнула, чувствуя себя ребенком, сидящим за кухонным столом в отцовском доме и готовым получить от родителей неминуемую головомойку.
– Он каким-либо образом дал вам понять, что готов продать свой дом?
– Если честно, я не думаю, что такая мысль когда-либо приходила ему в голову. Я понятия не имела, зачем он пригласил меня туда. Мне показалось, что он просто одинок и ему не с кем поговорить. – Я посмотрела на свои руки и тотчас вспомнила фарфоровое блюдце с розочками и то, что когда-то оно принадлежало его матери. – Мистер Вандерхорст произвел на меня впечатление весьма милого человека.
– Вы помните, о чем шел разговор?
Я подумала о женщине и качелях в саду, и о том, что мистер Вандерхорст знал, что она там находится.
– Он упомянул, что его отец и мой дед были близкими друзьями и вместе учились в Гарвардской юридической школе, – сказала я. – Кажется, он также сказал, что мой дед был шафером на свадьбе его отца.
Мужчины понимающе переглянулись. Я выпрямила ноги и убрала с колен руки, намереваясь схватиться за край стола.
– В чем дело? Он позволил включить дом в реестр?
На этот раз заговорил Джонатан Дрейтон:
– Вам нравятся старые дома, Мелани?
Второй раз за два дня мне задали один и тот же вопрос. Я едва не расхохоталась, однако сдержалась, из опасения, что смех может легко превратиться в истошный вопль.
– Нет. Вообще-то нет. Честно говоря, я всегда считала их огромной тратой денег и пространства.
Мистер Дрейтон наклонился ко мне.
– Но разве ваша мать не выросла в доме Приоло на Легар-стрит?
– Да, но…
– И разве она не продала его после того, как ваша бабушка умерла, а сама она ушла от вашего отца?
– Да, но…
– Разве вы не переживали по этому поводу? Что вы, так или иначе, лишились своего законного наследства?
– Законного наследства? Вы о чем?.. – Я резко встала, и мой стул царапнул ножками ковер. Я вдруг как будто перенеслась в зал кривых зеркал. – Что здесь происходит? Я не понимаю, какое отношение внесение в реестр имеет к моей матери или ее дому!
Мистер Дрейтон нацепил на лицо нечто, что, по его мнению, должно было изображать успокоительную улыбку.
– Простите, мисс Миддлтон. Пожалуйста, сядьте. Я прошу прощения за то, что вы восприняли все как некое обвинение в ваш адрес. Просто я все еще потрясен внезапной кончиной моего друга и хочу убедиться, что тут все ясно. Как только вы услышите, почему мы пригласили вас сюда сегодня утром, вы поймете, почему мы хотели убедиться, что с вашей стороны не было никакого принуждения.
– Принуждения? – Я едва не рассмеялась. – Несмотря на мою репутацию, у меня нет привычки выкручивать руки потенциальным клиентам, особенно пожилым людям.
Смерив Дрейтона колючим взглядом, я опустилась на свой стул и выжидающе посмотрела на обоих.
– Итак, что там с реестром? Он готов?
Оба откашлялись и переглянулись, после чего Джонатан произнес:
– Не совсем. Похоже, мистер Вандерхорст оставил вам в наследство свой дом и все имущество.
Я подалась вперед. Казалось, стоит хорошенько прислушаться, и я смогу услышать в этом внезапно ставшем тесным конференц-зале тему из «Сумеречной зоны».
– О нет!
– Вообще-то, да.
– Но это ошибка. Видимо, он не был в здравом уме, или что-то в этом роде.
Мистер Дрейтон наклонился ко мне.
– Нет, никакой ошибки нет. Я лично присутствовал при составлении мистером Вандерхорстом завещания, вскоре после того, как вы ушли от него в четверг утром. Он был в здравом уме. – Дрейтон взглянул на своего сына, затем снова повернулся ко мне. – Не считая слов о том, что его мать одобрит такое решение. Если честно, на следующей неделе я планировал навестить его и постараться переубедить. Как я уже сказал, все это весьма странно.
Я потерла висок, в котором уже начала пульсировать боль.