-- Хорошо иметь такого друга, - перевела Саша, и мать кивнула: это она еще помнила.
Семен Семенович нравился девочке. У родителей были сложные отношения со своими семьями, и поэтому она не знала ни бабушек, ни дедушек, а Семен Семенович интересно рассказывал, заваривал такие вкусные чаи, каких она не пробовала нигде и ни у кого. В свои пятнадцать лет Саша не могла помнить тех времен, когда чай выдавали по карточкам и крепко заваренным его можно было пить только в гостях: для гостей не скупились.
- Ну все. Закончили. Мыть посуду, - подвела итог Лена.
- А повидло?! - возмутился Агеев.
- Подумай о своей фигуре. Неужели тебе не жалко поддержку?
- Во мне всего шестнадцать килограммов.
- Вот именно - пуд.
Пуд - звучало старорежимно и очень внушительно. Как раз столько сахару уходило у приличной московской семьи по осени на варенье.
Саша вымыла посуду и стала собирать в папку нотные тетради. Дабы уберечь в свое отсутствие девочку от влияния улицы, родители определили ее еще и в музыкальную школу.
Со школой вышла целая история.
Саша не хотела учиться музыке и сделала все на приемных экзаменах, чтобы ее забраковали, но проницательная старая учительница сразу раскусила уловки барышни. Она рассказала девочке патриотическую историю о наших подводниках, которые оказались в плену у океана и оттуда, из пучины, старались передать сведения спасателям-водолазам азбукой Морзе. Педагогиня простучала по крышке рояля "Спасите наши души" и попросила девочку представить, что она там, в глубине, вместе с нашими водолазами и от того, простучит она призыв о помощи или нет, зависит жизнь всего экипажа. Саша тут же простучала и была принята. У нее позднее обнаружился абсолютный слух.
Лена посмотрела на часы и поторопила дочь:
- Ne perdons point de temps'.
- Allons2.
Агеев вздохнул свободнее, когда "француженки" хлопнули входной дверью. Ему предстоял один очень важный телефонный звонок. Дело в том, что Вячеславу предложили участвовать в довольно рискованном номере воздушных акробатов. А это под куполом цирка. Предложили одному. Без жены. Но они никогда еще не выступали раздельно. Взять ее с собой под купол Агеев не мог. Во-первых, для двоих там нет места, во-вторых, не хотел рисковать. Случись что, пусть хоть один из них останется с Сашей.
Агеев позвонил и дал согласие.
Глава 9
Помыв посуду, Сашенька собрала сумку и направилась в школу: летом ученики в качестве практики ремонтировали свои классы. Собственно, пошла она не прямо в школу, а сначала к его дому. Это началось в третьем классе, когда семья Агеевых окончательно утвердилась в Калачковском. До этого мама и папа жили там на птичьих правах. Папа прописан был, а вот маму, которая была из другого города и в Москве находилась на антрепризе, начальник паспортного стола прописывать не желал. Жить - живи, будет постоянная работа, - значит, пропишем постоянно. Логика в этом лишь одна - взяточная. Но факт остается фактом: когда Александре исполнилось десять лет, знаменитый клоун-директор прописку все-таки пробил, девочку определили в эту школу.
- Не будем терять времени (фр.)-г- Пойдем (фр.).
Саша пришла в школу в октябре, когда занятия уже начались. Привела ее мама, которая была ростом с дочь. Уже в коридоре Елену огрели по спине ранцем приняв за пришлую. Мама обернулась и сделала строгое замечание мальчику, но в это время подоспел на помощь учитель физкультуры и взял обеих "девочек" под защиту. Недоразумение рассеялось, но с тех пор мальчик с ранцем стал занозой в жизни Александры.
Он жил в конце Калачковского и с пятого класса стал провожать Сашу в школу и обратно. Подружился с маленькими Ватсоновскими девочками и угощал всех жвачкой. Он единственный, кто с самого начала не назвал ее родителей карликами или лилипутами, а придумал для них простое название - маленькие люди.
Сегодня она шла к его дому, имея вполне серьезную причину для волнения: у Шуры (мальчика звали Александром), был день рождения. Пятнадцать лет. В сумке у Саши лежала нотная тетрадь, куда она вчера вечером записала родившуюся мелодию. Если повезет, то она сможет проиграть ее в актовом зале, когда никого рядом не будет. Александра не умела сама сочинять стихи, поэтому взяла слова малоизвестного романса.
Шурик увидел ее из окна и вышел. Догнал. Пошел рядом.
Удивительно, как мало нужно говорить друг другу, когда видишься каждый день, и как много можно сказать при каждой встрече. Они находились каждый в своем классе, в разных концах коридора, но все время были как будто вместе.
А в перерыве Шуре устроили "день варенья". Его одноклассники купили загодя спрайт, пепси и все, что полагается в таких случаях. Было жарко, пахло разведенными белилами, олифой и еще двумя месяцами каникул. И табаком. Почти все курили. Что поделаешь, сейчас многие курят. У нас Россия. Это вам не Запад, где курить бросают. Пили и пиво.
Все знали, что из своего класса придет Саша. И она пришла. И вместе со всеми пила спрайт. Только сигаретой не затянулась.
Не умела.
Не хотела.
Не могла.
А потом все как-то разбрелись по пустой школе. Она потянула его на пятый этаж. В актовый. Там был старенький "Шредер". Села за пианино, попросила его держать ноты - подставка была сломана, - хотя знала романс наизусть, и заиграла. Заиграла первую в его жизни, посвященную ему вещь. А когда закончила, достала из сумочки вырезанного из кости аиста. Раньше фигурка была белой, видна фактура материала, благородство природы, а не синтетики, но теперь аист оказался ярко раскрашен под сказочную птицу.
- Это тебе, - сказала Саша. Шурик взял аиста и в знак благодарности поцеловал ее.
- Не знаешь, что это за птица?
- Павлин.
- А ты посмотри внимательнее. Шура пригляделся.
- Ничего не замечаешь?
- Хвоста нет. Наверное, самка.
- Да нет же. Это аист. Ты мне его подарил в третьем классе. Просто я взяла и раскрасила для тебя, потому что мир - он ведь не черно-белый. Он цветной.
- Бери, Саня, поставишь на шкаф, он в новогоднюю ночь запоет. Волшебный, - подал голос Шурин приятель Семка, поднимаясь с задних рядов. - Ну и порет она тебе!
- А подслушивать нехорошо. Тебя разве мама этому не учила? - сказала Саша. - Это как чужие письма читать и мелочь из карманов родителей выгребать.
Мама Семки отдала концы в подворотне от наркоты, а папа после отсидки привел в дом другую маму. Саша об этом знала. Просто собственная боль казалась в этот момент больнее.
Семка побледнел:
-- Слушай ее, слушай. Бабцы, они все такие. Аиста раскрасила. Сколько ни раскрашивай, аистом и будет. Деток тебе, Сашок, прочит. Только ты подумай сначала, вдруг ваши детки будут на ее родичей похожи... Генетика. В цирк отдадите. Преемственность.
Ненавидел Семка Александру до жути. Но еще больше любил. С пятого класса.
- Это неправда! Неправда. У меня будут нормальные дети, - сказала пятнадцатилетняя женщина своему любимому человеку.
Тот стоял истуканом и ничего не делал, чтобы спасти положение. Может, был поражен высказанным вслух предположением. Шура мальчик начитанный и знал слово "генетика". И еще он догадывался, что дружок Семка сам по Александре сохнет. Однако не спросил, не боится ли тот таких деток в будущем сам. Промолчал. Мужики, особенно неопытные и нетвердые, частенько дураками бывают. А от дурака до подлеца путь короткий.
Саша убежала за школу и просидела на плитах до позднего вечера, а когда вернулась домой, коротко объяснила Агеевым-старшим, что много работы в школе, она устала и приляжет.
В тот вечер Саша Агеева впервые серьезно подумала о смерти. По натуре она была всегда очень добрым, веселым и радостным ребенком. И очень любила своих родителей. Какие есть.
Глава 10
Севе приснился сон. Страшный. Дело происходило на даче. Жаркий июльский полдень. В траве полно кузнечиков. Черные, мохнатые шмели гудят над цветником. Солнце забралось на самую верхотуру неба и поливает зноем все вокруг, словно как раз над поселком образовалась озоновая дыра. В воздухе пахнет разогретым рубероидом с крыш, и цветочная пыльца щекочет ноздри. Ни кузнечики, ни шмели не интересуют маленького Севу. Пока мать с соседкой, разомлевшие и потому немногословные, лениво обмениваются репликами в гамаках, он забрался в узкое пространство между забором и сортиром и наблюдает за жизнью мух на тыльной стенке. Здесь не имеется козырька, как над входом, и потому нет даже намека на тень - крылатым раздолье. У мальчика в руках самодельная мухобойка - деревянная палка с прикрученной проволокой резиновой подошвой от старого ботинка. Сева спокоен, как Наполеон перед Аустерлицем. Мух много, но победа возможна. Сражаться против кузнечиков - для этого нужно разыскивать их в траве, и потом они так забавно стрекочут. Биться со шмелями - значит подвергать себя неоправданному риску, кроме того, они полезны. Мухи же, это маль- чик знает твердо, вредители. Они разносят заболевания и доставляют немало неудобств дачникам. Особенно в утренние часы, когда так сладко спать. По осени еще и кусаются до крови.