— Даже не знаю. — Я задумчиво покусала губы. — Про меня понаписали кучу всякой гадости, обозвали и такой и разэтакой, ржут и пальцем тычут, вот ты сам как думаешь?
Велий честно наморщил лоб, я же решала, стоит ли ему говорить, что за свой публичный позор имею неплохие деньги? Надо же, какое неприятное чувство! Вроде бы и выгодно, а хочется рвать и метать.
— Ладно, пойдем посворачиваем что-нибудь. — Я соскочила с кровати. — А то пообещали добрым людям… — И быстрым шагом направилась на строительную площадку снимать стресс.
— Верелея, Верелея, Верелея! — покрикивал, поспешая за мной, маг.
Но я была быстрее.
— Чего у вас тут? Котлован? Какой глубины?
— Локтей на двадцать заказывали, — почесал затылок ледащий мужичок с лопатой.
— Ерунда, — буркнула я и по примеру своего дяди запулила в небо кусок земной тверди, нигде даже на волос не выйдя за намеченные колышки.
— Ложись! — заорал подоспевший Велий, падая на меня сверху.
Выбил из меня весь воздух тяжестью своего тела, но, прежде чем я успела возмутиться, раздался гул и все, что я взметнула в воздух, рухнуло обратно, встряхнув землю и подняв тучу пыли.
— Молодец! закашлял стоящий на четвереньках Велий. — К твоей силе еще бы маленько ума — цены бы тебе не было, Верелея.
Мужичонка с лопатой так и стоял на краю котлована, бледный как мел. Все остальное тонуло в облаке пыли.
— Спокойно, — лежа на земле, уверила я всех присутствующих, — сейчас я подниму ветер, и все унесет.
— Спасайтесь! — раздался визгливый голос Гуляя, и нас едва не стоптало стадо нечисти.
Я втянула голову в плечи, а Велий только сплевывал и грозил мне пальцем:
— Юмор у тебя, Верелея, как у нечисти.
— Я не шучу, — обиделась я.
— Вот в том-то и беда. — Он сделал рукой неуловимое движение, от которого воздух сразу очистился.
Мужичонка с лопатой наконец отмер и потерянно пробормотал, тыча черенком в будущий котлован:
— А землица теперь рыхлая, хорошо пойдет.
— Вон она! — визгнул голос из-за угла Школы. Все, кто сбежал, теперь робко выглядывали, выставляя вперед дубье и ухваты.
— Бежим! — не задумываясь, дернул меня за шиворот маг, и мы под улюлюканье нечисти припустили в сторону Вежа.
От земли отмылись в речке, успокоили нервы у Никодима, а потом как-то незаметно добрели до цирка. Только я увидела шатер, как вспомнила про эту интриганку, которая ославила меня. Забыла про представление и стала строить планы мести, но кроме бритья налысо и плова из баранины в голову ничего не приходило.
— А не желаете ли приобрести забавные истории из жизни некой рыжей баловницы? — пристал ко мне лотошник, игриво улыбаясь.
— Ты на что намекаешь?! — заверещала я, любуясь целой горой безобразия явно не Степановой руки.
Велий сгреб меня в охапку, прижал к сердцу как родную, велел парню бежать куда подальше, пока он меня держит, и впился поцелуем в мои губы.
Ушлый лотошник только глянул на нашу парочку, как сразу припустил со всех ног, однако я успела пожелать ему вслед, чтобы пояс на штанах лопнул.
Стоило опуститься ночи на Княжев, как к ставшему знаменитым шатру нечисти подошел грустный парнишка в потрепанной мантии мага.
— Привет, родной, — подмигнула ему овечка. — Чего-то ты припозднился, мы уж закрылись сегодня.
И в самом деле, в лавках уже погасили огни и закрыли ставни. Два-три припозднившихся управляющих еще сидели, подсчитывая выручку, но уже ни о каких посещениях речи не шло.
— Завтра заходи, — хлопнул по спине мага Зоря.
— Ходют тут всякие, — проворчал Гомункул, — а у нас потом вещи пропадают.
Бельчонок угрюмо чистил свою хрустальную хоромину, растирая уставшую челюсть и с недовольством попинывая изумруды.
— Ты добром-то не раскидывайся, — попеняла ему овечка. — Тебе еще эти изумруды всю ночь в скорлупу обратно заклеивать. — Она повернулась к магу и стала ласково подталкивать его к выходу. — Завтра приходи.
— Завтра я не могу, — гундел парень. — Меня сегодня отправили. Велели вам больше пасквилей про рыжуху не писать.
— Кто? — выпучила глазки овечка.
— Дед Пихто! — послышался из темноты зловещий голос.
Вонифатий поник плечами, но все-таки вынул жалейку, привычным жестом вытер ее об рукав и, сочувственно глянув на овечку, вздохнул:
— Ну идите уж.
— Куда?! — не поняла овечка.
Но тут ее ухватили за хвост и, бесцеремонно подтянув, подняли над землей:
— Ну что, станцуем, кудрявая? — ухмыльнулся смачно пованивающий дерьмобес. — Какие наши годы!
Овечка закатила глаза и тонко заверещала:
— Грабют!
— Ну поцелуй меня, поцелуй, — домогалась Велия подушка, ставя толстенькие с пуговками ножки крестиком. Маг отбивался от нее, пытаясь вырвать штаны:
— Верелея, прекрати эту дурь!
— Ах, ты меня не любишь! — заламывала пуховые ручки подушка.
— Он меня лю-убит, — прижималась к ноге холодная водяная девушка, вызывая мурашки.
— Какая ж дрянь, дрянь, — брезгливо дергал ногой Велий.
— И кто же вас так учил с девушками обращаться, — укоряла Велия, стоя на краю стола, голая мышка.
— Ты-то хоть не умничай! — огрызнулся маг на нее, вырывая свои штаны из лап подушки и понимая, что вот так и сходят с ума. Отражение в зеркале ковыряло зубочисткой в зубах, уже не надеясь на сон. Велий рыкнул на них на всех и вывалился в коридор, зловеще пообещав:
— Щас я тебе задам! — и ринулся по темному коридору, рискуя посшибать стремянки и корыта. Водяная девушка, словно русалка, преследовала его, ныряя в одно ведро и стремительной рыбкой выныривая из другого. Голая мышка услужливо освещала фонариком дорогу.
— Вон, вон он, с лубочной картинки! — перешептывались тени на стенах и замерли, когда он распахнул дверь моей комнаты.
Защелка, тренькнув, отлетела в сторону, но я так умаялась, что не обратила внимания на это. Голая мышка вскарабкалась по одеялу и, встав мне на грудь, склонилась, рассматривая мое личико и так и этак. Первый раз видела себя со стороны. А что, очень даже ничего. Рыжие волосы разметались по подушке, а на лице проказливое выражение.
— Верелея, — позвал меня маг с затаенной надеждой, что я все-таки притворяюсь.
— Да ну ее! — захихикала водяная девушка. — Пошли обратно. — Многозначительно подмигнула, мол, я тебя дома жду. И прямо с порога скакнула в кувшин, наполнив его до краев водой с разводами от олифы, извести и краски. Голая мышка хмыкнула и демонстративно прошла мимо него в коридор, волоча следом фонарик.
— Дурдом, — заключил маг, оставшись в полной темноте. Зажег магический огонек и, как только что мышка, склонился к самому моему лицу. Только час моей дремы кончился, и я уже беспробудно спала.
Утром я его нашла на Алииной кровати в штанах, без рубашки и с грязными босыми ногами.
— Ешь. — Я пододвинула Велию окрошку.
— Не буду. — Он отодвинул тарелку обратно, квасная волна ударила в высокий бортик.
— Ешь! — велела я.
— Нет, пока не скажешь, что это твоя работа. — Он с противным скрипом пододвинул тарелку мне обратно.
— Стану я сейчас на себя наговаривать! — Я подняла тарелку и со стуком поставила ее перед магом. — Ешь.
Он посмотрел с ненавистью на окрошку и с подозрением на меня:
— Ну а если не ты, то кто?
— Дед Пихто! — вызверилась я, хватая кухонный нож. — Я ему тут, понимаешь, зелень рубаю, а он выкобенивается! — Я стала мелко резать беззащитные перышки лука. — Я ему тут завтрак в постель, а он орет, как на жену! Иди у мелкой нечисти спроси, наверняка Гуляева свора веселится.
Велий сразу поостыл, задумчиво потирая челюсть. К Гуляю он сбегал в первую очередь, прямо с утра.
— Ну а если не ты, то кто же? — опять повторил он.
— Откуда ж я знаю? Может, в тебя блазница или баечница влюбилась. Или, наоборот, невзлюбила за что-то.
— За что же меня не любить? — надулся Велий.
— Да характер у тебя мерзкий. — Я ссыпала ему лук в тарелку. — А может, занимаешься по ночам чем-нибудь непристойным.