Я распахнула дверцу и обмерла — камень не просто светился, он агонизировал светом, как раненое животное. Всхлипнув, я натянула его на палец, схватила ракушку и зеркальце. Но ничего, кроме шума лесного, не услышала. Зеркальце же показывало темный лесной бор, древний, влажный и непроходимый, все так мелькало перед глазами, словно волшебная вещица тщетно пытается пробить дорогу к Алие, да каждый раз какая-то сила отводит мой взор в сторону.
— Велий, Велий, что же делать? — рыдала я, размазывая по щекам слезы.
— Во-первых, белугой не реветь. А во-вторых, — он зло хлопнул ладонью по тумбочке, да так громко, что я подпрыгнула от неожиданности. — А, пропади оно все пропадом! Меня же не пустят в этот лес! — И маг так на меня глянул, что я испугалась, вдруг он и мне не велит туда идти. Но, поерошив волосы, не отрывая взгляда от отчаянно пульсирующего в перстне камня, Велий велел: — Сивку кликни, с конем мы быстро туда доберемся. — И железа никакого не бери — с железом слуги Волчьего Пастыря махом в Ирий отправят.
— У меня есть бронзовый меч, — вспомнила я и полезла его искать.
Принцево оружие, которое так сильно позабавило Алию, подверглось со всех сторон осмотру, но было признано годным.
— Не могу я без ничего тебя туда отправлять. А самому мне туда нельзя — сожрут одним махом.
— А меня не сожрут? — опасливо поинтересовалась я.
— Могут. Скорее всего, попытаются. — Велий поморщился. — Эх, нельзя Сивке в самую середку леса прыгнуть, на голову волчьего хозяина!
— Что, тоже слопают?
— Слопают, — подтвердил Велий.
— И ты меня туда одну? — заголосила я, чувствуя, как губы начинают дрожать, а в душе поднимается жалость к себе, такой маленькой и беззащитной.
— Ну тогда оставайся, — легко согласился Велий, а я решила, что просто ненавижу его. А он, волоча меня за руку в свою комнату, перечислял на ходу, что нужно взять с собой:
— Флягу с водой возьмешь, там пить нельзя ни за что, ни из реки, ни из ручья, ниоткуда. — Заметил мой вопросительный взгляд и обозвал меня двоечницей. — Оборотнем станешь. Лекарство возьми, мало ли, вдруг ее порвали… Хотя скорей всего порвали — человеком ведь, судя по всему, бегает. А человеку хода нет в этот лес. Что еще… А! Одежда. — Глянув в окошко, Велий сказал: — Да, и скатерть-самобранку не забудь. Алия там наверняка голодная сидит.
Так что, когда явился Сивка-Бурка, я уже стояла груженая и со сверкающим мечом в руках.
— Ух ты, никак меня богатырка позвала? — Богатырский конь радостно прогарцевал вокруг меня и чуть не сел на землю, когда я буркнула:
— Точно, едем сегодня Волчьему Пастырю голову рубить, ты со мной, будем брать на живца.
— Да шутит она, — успокоил коня Велий, — но до границы ты уж нас доставь, а то Алие, судя по всему, там не сладко.
— Да я что! — тут же взбодрился конь. — Всегда рад биться-рататься. — Покосившись на меня, он добавил: — Только с этой страшно, она других дел и не знает, только драпаешь да воруешь! А уж про супротивников и вовсе помалкиваю, где только таких и находит?
— Вот, — Велий осуждающе посмотрел на меня, — запугала богатырского коня.
Сивка закивал:
— Вот-вот, как про нее вспомню, так сердце и прихватывает, я ведь уже не молодой.
Я потянула его за стремя:
— Ты хоть присядь, почему приличная девушка кузнечиком скакать должна?
Велий подхватил меня и легко поднял в седло.
— Теперь, главное, держись крепче, — посоветовала я магу. Сивка мощно толкнулся ногами, а я испугалась, когда почувствовала, как пальцы Велия беспомощно соскальзывают с моих боков, взвизгнула было, пытаясь удержать его, но маг справился и сам.
В следующий миг мы уже камнем летели вниз.
— Ух ты! — только и вымолвил Велий когда конь мягко приземлился на границе Волчьего леса. Был он словно дикий остров, плывущий посреди леса обычного. Рос на угрюмых серых скалах, отвесных и неприступных, а над ним в небесной сини беззвучно чертили круги хищные птицы.
— Жуткое какое местечко, — передернул боками Сивка.
А Велий сотворил малый магический огонек и пустил его прямо в лес.
— Ты что делаешь? — испугалась я. Маг усмехнулся:
— Волчий Пастырь страсть как магов и чародеев не любит, глазом моргнуть не успеешь — явится.
Я сразу запаниковала, сообразив, что чудес за последнее время сделала поболе фон Птица, значит, и меня слопают. Открыла рот, чтобы напуститься на Велия, но тут Сивка под нами попятился, а с серых скал, из леса к нам стали прыгать волки, взяли нас в кольцо и ощерились. Черной волчицы среди них я не приметила.
— Как же мы подругу твою найдем? — спросил Сивка, переступая копытами. — Они ж все на одну зубастую морду!
— Кто посмел нарушать границу Волчьего леса? — взревело над нашими головами. Сверху вниз на нас смотрел со скалы витязь в кольчуге и остроконечном шлеме, плащом ему была волчья шкура. Огромный седой волк заменял скакуна.
— К подружке мы, — пролепетала я, показывая ему колечко. Он спрыгнул прямо со скалы легко, словно не боялся переломать ног, и, подойдя к нам, внимательно заглянул мне в глаза.
— Никто не требовал от нее сюда приходить, никто ее тут не удерживает, — сказал он глубоким рыкающим голосом.
— Как же «не требовал», а практика? — возмутилась я, но Велий ткнул меня в спину, указывая на мой перстень:
— Сейчас она в образе человеческом, поэтому не сможет пройти через лес, как бы ни хотела вернуться. А оборачиваться волком не может, в верности другому поклялась и терять себя не желает.
Волчий Пастырь скользнул по Велию неприязненным взглядом, и что им всем так маги не нравятся? Он сделал вид, словно я это сказала.
— Она больше потеряет, если не пройдет испытание.
Мы шли темной сырой чащей, где я без Волчьего Пастыря и шага ступить бы не смогла, не переломав себе рук и ног. В этом буреломе отродясь никто не рубил деревьев и не заготавливал хвороста. Седая тень шла впереди нас, время от времени порыкивая на неведомых мне зверей Волчьего леса. Пастырь же словно и не замечал непролазности этой дороги, пригибался под необхватными, поросшими мхом павшими великанами-деревьями, переступал через корни и при этом не без интереса посматривал на меня.
Не сказать, чтобы затворничество сильно его тяготило, ежегодно со всех сторон Северска стекающиеся волки-оборотни не держали от своего хозяина секретов, охотно рассказывая, что в мире делается, так что слышал он и о моих похождениях. Наверное, потому и разрешил мне войти в его лес, вызвавшись быть провожатым, а на мага с Сивкой-Буркой попросту внимания не обращал.
— Не мной это заведено, — рассказывал Пастырь, приподнимая тяжелую еловую лапу, чтобы я могла под ней проскочить, — я лишь принял кнут и дубину из рук Отца Небесных волков, когда у него родились мальчик и девочка от земной женщины. Так с тех пор и воспитываю их потомков по просьбе отца их. Подруга твоя ведь не в зверя превращается, она волчьему духу дает в мир выйти. И духу этому нужно найти место свое, цель, понять себя и осмыслить. Если хочет Алия, так прямо сейчас может уйти. Только дух ей отомстит за это потом. Измельчает, озвереет, обезумеет. И уж тогда точно будет зверем перекидываться по воле и против воли и рвать своих и чужих, пока не убьют.
— И что делать? — воскликнула я.
Пастырь пожал плечами и остановился.
— Дальше даже мне хода нет.
— А я думала, что весь лес ваш.
В глазах Пастыря мелькнул озорной огонек.
— Подруга твоя ни много ни мало на могиле Небесного Охотника убежище себе нашла, а я поклялся его могилу охранять и дух его не тревожить.
Я испуганно прижала к груди меч, в этой чащобе его радостный блеск не радовал, здесь им много и не намахаешь!
— А кроме Алии там еще волки есть? — спросила я.
— Возле логова молодой волчицы? — приподнял бровь Пастырь, и я поняла — есть.
— Дар твой там, к сожалению, не поможет. Тот, кто захоронен там, гораздо древнее давших тебе кровь.