— Фрау Рихтер, вы не хотите сесть к нам поближе? — обратился к ней Брю на русском, на который они все перешли.
— Спасибо, мистер Брю, мне здесь удобно, — ответила она, сопроводив эти слова своей новообретенной улыбкой.
— Тогда я начну, — объявил Брю, проглотив свое разочарование.
И он начал, несмотря на странное ощущение, что перед ним переполненная аудитория, а вовсе не два человека, сидящих в двух метрах от него. От имени банка «Брю Фрэры» он официально приветствовал Иссу как сына давнего клиента банка, однако тактично воздержался от соболезнований в связи с кончиной клиента.
Исса уже готов был вскипеть, но в результате ограничился кивком. Брю прочистил горло. В данных обстоятельствах он предложил свести формальные процедуры к минимуму. Адвокат Иссы — последовал легкий кивок в сторону Аннабель — поставила его в известность, что ее клиент намерен заявить о своих правах на наследство при условии, что сразу после этого деньги будут переданы в выбранные им мусульманские благотворительные организации.
— Насколько мне известно, с этой целью вас готов наставить известный религиозный авторитет доктор Абдулла, которому я передал ваши пожелания. Доктор Абдулла с радостью присоединится к нам в ближайшее время.
— Наставляет Аллах, — хмуро буркнул Исса, обращаясь не к Брю, а к своему золотому Корану на браслете, который он зажал в руке. — На все его воля, сэр.
В связи с вышеизложенным, продолжал Брю как ни в чем не бывало, в обычных обстоятельствах он должен был бы попросить заявителя назваться. Но, принимая во внимание убедительные доводы фрау Рихтер, он готов опустить эти формальности и перейти непосредственно к заявлению — тут он снова обратился к Аннабель, — так вот, ее клиент по–прежнему желает заявить о своих правах?
— Да, сэр! Я заявляю! — вскричал Исса, опережая ее ответ. — Я заявляю во благо всех мусульман! Я заявляю во благо Чечни!
— В таком случае соблаговолите следовать за мной, — сказал Брю. И взял с лотка для входящих бумаг маленький, искусно выточенный ключ.
#
Дверь в темницу со скрипом отворилась. После ухода своих технических специалистов Брю оставил в рабочем режиме лишь одну из систем защиты. Темно–зеленые сейфовые шкафы, каждый с двумя скважинами для ключей, выстроились вдоль стены. Эдвард Амадеус, обожавший давать вещам дурацкие прозвища, окрестил эту комнату своей голубятней. Некоторые сейфы, Брю это знал доподлинно, не открывались лет пятьдесят. И, вполне возможно, теперь уже никогда не откроются. Он обернулся к Аннабель и увидел, что ее лицо светится от сдерживаемого предвкушения. Не отводя глаз, она протянула ему письмо, которым Анатолий снабдил Иссу и где номер сейфа был выведен жирными цифрами. Этот номер он знал наизусть. Как и сейфовый ящик, в отличие от его содержимого. Более разбитый в сравнении с соседними, он напоминал ему патронный ящик Российской армии. Надпись на ярлычке — пожелтевшая, в пятнах карточка, прихваченная по углам миниатюрными железными лапками, — была сделана собственноручно Эдвардом Амадеусом не без педантизма: ЛИП, косая черта, номер и помета: все действия только с ведома ЭАБ.
— Пожалуйста, ваш ключ, сэр, — обратился Брю к Иссе.
Вернув браслет на запястье, Исса расстегнул свое долгополое пальто и нашарил на груди кожаный мешочек на ремешке. Расширив горловину, он извлек ключ и протянул Брю.
— Боюсь, что это должны сделать вы сами, Исса, — произнес Брю с отеческой улыбкой. — У меня, как видите, есть свой ключ. — Он показал Иссе банковский дубликат.
— Исса должен открыть первым? — спросила Аннабель, как ребенок, участвующий в большой игре.
— Вообще–то таков порядок, согласитесь, фрау Рихтер.
— Исса, сделай то, о чем тебя просит мистер Брю, пожалуйста. Вставь ключ в скважину и поверни.
Исса шагнул вперед и буквально вонзил ключ в левую скважину. Но когда попытался повернуть, из этого ничего не вышло. Обескураженный, он вытащил ключ и попробовал правую скважину. На этот раз получилось. Исса отступил назад. К сейфу приблизился Брю и, вставив в левую скважину банковский ключ, повернул его. После чего тоже отступил.
Стоя бок о бок, Брю и Аннабель наблюдали, как сын полковника Григория Борисовича Карпова с нескрываемым отвращением забирает неправедные миллионы своего покойного отца, припрятанные покойным Эдвардом Амадеусом Брю по просьбе британской разведки. При первом взгляде содержимое ящика не сильно впечатляло: один большой засаленный конверт, ненадписанный и незапечатанный.
Исхудавшие руки Иссы тряслись. Его лицо при верхнем освещении казалось лицом видавшего виды зэка, на котором отпечаталось отвращение. Двумя пальцами, большим и указательным, он с брезгливостью вытащил конверт, словно огромную банкноту. Засунув конверт под мышку до лучших времен, он развернул лежавший в нем документ и, повернувшись спиной к Брю и Аннабель, углубился в его изучение… скорее как артефакта, нежели источника информации, поскольку составлен он был не на русском, а на немецком языке.
— Может быть, фрау Рихтер переведет нам этот текст наверху? — тихо предложил Брю, после того как прошла минута, а Исса даже не шелохнулся.
— Рихтер? — повторил Исса, как будто впервые услышал эту фамилию.
— Аннабель. Фрау Рихтер. Ваш адвокат. Женщина, которой вы обязаны своим присутствием здесь, и, смею предполагать, не только этим.
Исса вернулся из заоблачных высот и передал сначала документ, а затем и конверт своему адвокату:
— Аннабель, это деньги?
— Будущие деньги, — подтвердила она.
#
Снова оказавшись в офисе, Брю изо всех сил старался вести себя непринужденно, так как опасался, что Исса, столкнувшись воочию со злодеяниями своего отца, может передумать. Аннабель, вероятно разделявшая эту озабоченность, мгновенно уловила его настроение. Она быстро ознакомила своего клиента с условиями этой предъявительской облигации и спросила, какие у него возникли вопросы. Исса на все пожимал плечами, выражая тем самым свое расплывчатое согласие. Вопросов у него не возникло. Ему предстояло подписать расписку, которую Брю передал Аннабель с тем, чтобы она объяснила ее назначение своему клиенту. И та терпеливо, тихим голосом растолковала Иссе, в чем заключается смысл расписки.
А заключался он в том, что до того момента, когда Исса отдаст эти деньги в другие руки, они принадлежат ему. Если, поставив свою подпись, он передумает и оставит деньги себе или захочет найти им иное применение, он свободен в своем решении. В эту минуту Брю подумал о том, что, говоря все это Иссе, Аннабель ставит лояльность по отношению к клиенту выше лояльности по отношению к своим телохранителям и манипуляторам и что для нее это вопрос принципа и настоящий акт мужества, ведь она рискует всем, ради чего ее сюда привели.
Но Исса передумывать не собирался. Помахав в воздухе правой рукой, в то время как левый кулак был прижат ко лбу так, что между пальцев виднелась золотая цепочка от браслета, Исса поставил на расписке свой автограф несколькими сердитыми росчерками. На миг забыв про восточные манеры, Аннабель потянулась за авторучкой, при этом невольно коснувшись его руки. Исса отдернул руку, но она успела забрать авторучку.
Финансовый отчет был подготовлен менеджером лихтенштейнского фонда. Предъявительская облигация и только что оформленная расписка делали Иссу единоличным распорядителем фонда. Общая стоимость всех активов, как Брю уже докладывал доктору Абдулле, составляла двенадцать с половиной миллионов американских долларов или, если воспользоваться терминологией самого Абдуллы, двенадцать с половиной тонн американского риса.