— В какую не сказала?
— Нет.
— И это всё?
— Да. Но когда я разбудил Алёнку, то она подтвердила, что тоже чувствует приближающуюся опасность.
— И ты во всю эту мистику веришь?
— Лёха! Я головой понимаю, что это всё из области фантастики, но потом на почте вижу свежие газеты и понимаю, что что-то пошло не так, и мне сообщают, что Васин переметнулся к врагам.
— Ты думаешь, что он предатель?
— Я не знаю, Лёш. Но в Европе, по пути, которым он отправил меня сюда, было как минимум два прокола. Там оборвалась целая цепочка из правильных людей, что помогали нашим. И тогда я был вынужден сам добираться сюда своими силами. Что тогда там в Союзе про меня говорили?
— Ну, я же тебе рассказывал. Подозревали в предательстве. Меня с Маринкой на Лубянке в подвале мариновали.
— Хороший каламбур получается. — решил немного пошутить я. — Маринку мариновали на Лубянке в подвале.
— Тебе это кажется смешным?
— Нет. Я думаю, что всё это взаимосвязано. Ты сказал, что Авдеев тогда вас вытащил, и практически через пару недель забросил сюда.
— Как-то так…
— Следовательно, в Комитете есть своя группировка, с которой у нашей особой службы натянутые отношения?
— Похоже на то.
— Особая служба подчиняется непосредственно Шелепину.
— Но в КГБ же рулит Семичастный, а они с Шелепиным вась-вась…
— Но ты не можешь отрицать, что КГБ — это не один человек. И там в каждом отдельном подразделении есть свой начальник и свои интересы. Это как правая рука, которая не знает, что творит левая.
— Саня! Это ты у нас голова. А я в эти политические разборки всегда старался не лезть. Я человек простой…
— Я заметил это, когда ты шерифа грохнул. Я уже там такую многоходовку замыслил, чтобы направить полицию и мафию по ложному следу, а ты…
— Ну, извини!
— Да, чего уж там… Проехали. И, кстати, хватит болтать. Поехали уже.
— А куда?
— Вопрос, конечно, интересный…
— Ты сказал, что на юг, в Калифорнию нельзя…
— И возвращаться тоже плохая примета.
— Я тут в мотеле надыбал один рекламный буклетик. Думаю, что на пару недель можно затеряться. А тебе, Леш, надо только выбрать: Санрайс или Парадайс?
— В каком смысле?
— Я же тебе сказал, что в коромысле…
— Да ну тебя!
— Вот смотри! — я развернул перед ним карту из буклета, подрезанного в мотеле. — Это Санрайс, в буквальном переводе — восход или рассвет. А Парадайс…
— Без тебя знаю. Это — рай. Но в рай мне пока ещё рановато.
— Сам не хочу. Но придётся… Я предлагаю нам разделиться. Ты с Маринкой поедешь…
— На рассвет! В Сарнрайс то есть…
— Договорились. А мы с Алёнкой тогда двинем в Парадайс. В планах у меня пешие походы по горам. Там гора крутая есть, Маунт Рейнир называется. Типа бывшего вулкана со снежной шапкой. Четыре тыщи с лишним метров высотой. Красота неописуемая.
— Это неописуемо, сказал Бобик, глядя на баобаб… Саня! А на хрена нам она, эта твоя неописуемая красота?
— Там всегда полно туристов. Затеряться на пару недель будет не сложно. Отдыхаем, расслабляемся… Никого не убиваем примерно две недели.
— Ты на что намекаешь?
— Ни на что. А ты о чём подумал?
— Да, так… Это я так, о своём, о девичьем. У тебя есть ещё одна такая карта?
— А как же… Я тот ещё хомяк. Вот. Держи эту, а у меня в машине ещё есть.
— Спасибо!
— Не за что. И, кстати, старайся с Маринкой общаться в основном на английском. Надо поднатаскать её в языке… А то могут начать вопросы задавать, типа откуда такая красивая и по нашему не понимает… Ладно. Разберётесь как-нибудь. Вот… А встретимся мы ровно через две недели, пятого октября.
— А почему именно пятого.
— Мне нравится. Это мой праздник. День МУРа.
— Мент поганый! — пошутил брат.
— Но-но-но… — погрозил я ему пальцем.
— И где встретимся?
— Вот смотри! — я провёл пальцем по карте. Здесь сойдутся верхняя и нижняя дороги. Верхняя отмечена номером четыреста десять, а нижняя под номером двенадцать.
— Судя по номерам дорог, ты поедешь по хайвею, а я по просёлочной грунтовке.
— Но ты же сам не захотел в рай…
— Шучу.
— Там на перекрёстке большая автостоянка. Наверняка найдётся и мотель. Три дня на всякий случай.
— А если…
— Если кто-то опоздает по какой-нибудь причине… Поломка машины, тюремное заключение и т.д. и т.п.
— Типун тебе на язык!
— То тогда могу предложить на выбор Элленсберг или Мэрихилл.
— Ты, сука, издеваешься. Предлагаешь мне выбирать между Ленкой и Маринкой. Тогда Мэрихилл.
— О, кей! Тогда в этом Мэрихилле ровно через неделю. Начиная с двенадцатого октября и тоже три дня не больше…
— И как мы там друг друга найдём?
— Каждый день ровно в двенадцать у главного почтового отделения. Плюс-минус пятнадцать минут допустимо.
— А если?…
— Лёха! Ты пессимист. Какие если?
— Как говаривал поручик Ржевский: «Случаи разные бывают».
— Тогда, каждый из нас самостоятельно двигается по маршруту Калифорния, ищет там Стива Джобса.
— Хороший парень. Жалко его. Он и так ведь потом умрёт от рака…
— Лёха! Вот я тебя не узнаю. Жалостливый ты наш. Ты только что грохнул шерифа абсолютно ни за что.
— А Стива за что?
— Чтобы он не устроил прорыв в компьютерных технологиях.
— Ты веришь, что если грохнуть всех айтишников в США, наш Советский Союз вырвется вперёд и будет впереди планеты всей?
— Не верю, но в принципе, я был бы не против.
— Ладно. А в Калифорнии мы как друг друга найдём?
— Хороший вопрос. Я там не был никогда.
— Я тоже…
— Саня! А ты смотрел сериал «Твин Пикс»?
— Охренела твоя голова! Где я, и где сериалы? Я же работал, как папа Карло.
— А я как раз отлёживался дома после… Не важно. Так вот. Твин Пикс — это в Сан-франциско. И там рядом есть ещё парк с названием, которое ты не забудешь — Долорес парк.
— Да. Ты прав. Это имя я не забуду. И что там?
— Там полно вокруг всяких отелей. Но не факт, что можно будет заселиться в какой-то конкретный. Может мест не быть или ещё чего. Так вот. Гулять в парке у нас ведь не запрещено? И где-то с двух до трёх всегда можно будет прогуляться в парке. Лучше ближе к центру, чтобы особо не заблудится.
— О, кей! Долорес парк в Сан-Франциско… Давай, если там есть какой-нибудь заметный ориентир или памятник, то возле него какой-нибудь сигнал можно оставить…
— Рисовать на памятнике мелом стрелку, как в казаки-разбойники?
— Как думаешь? Там есть лавочки?
— Наверняка.
— Ну, вот. На ближайшей лавочке к заметному ориентиру, памятнику или ещё чего там, не знаю…
— И какой будет сигнал?
— А хрен его знает… Тридцать три утюга и шестнадцать пар валенок не подойдёт. Штирлиц уже занял этот пароль, судя по анекдотам.
— Цветочный горшок тоже отпадает…
— Пусть будет просто записка, прилепленная на жевачку, под лавкой справа.
— Это как. Ну, вот сел ты на лавочку. Справа у тебя что?
— Понял. Записка на русском и коротко. Чтобы понимали только мы. Допустим число, когда будет встреча на этом месте.
— И с двух до трёх в этот лень…
— Договорились.
* * *
Мы к тому времени уже почти дошли до офиса. Всё-таки парковка была большой, а машину шерифа мы отогнали в самый дальний угол.
— Ты иди к машине, а я тут пока…
— Поджигатель! — шутканул Лёха.
— Прихвати мой чехол. Брось в багажник, пожалуйста! Зря ты себе не взял такой.
— Обойдусь. У меня машина зелёная…
* * *