Выбрать главу

Джозеф Горны сел на место, снял очки, протер их салфеткой, снова водрузил на нос, горько посмотрел на дочь.

– Ты авантюристка, Лина, – сказал он. Авантюристка по внутреннему складу, как и твоя покойная мать. Она развелась со мной, когда тебе было три года и погибла, когда тебе едва стукнуло четыре. Разбилась на машине, врезалась в дерево. Она всегда любила ездить с бешеной скоростью. Ты никогда не думала, что неприятности подстерегают нас на каждом шагу? Что жизнь – это смертельно опасная штука?

– Я знаю об этом, пап, – сказала Лина. – Знаю не хуже тебя.

День 3

Лина сидела в небольшом уютном французском ресторанчике на Джейсон-стрит. Сидела одна за столиком. Ловила на себе взгляды посетителей – холодные женские, заинтересованные мужские. Ресторан был не из дешевых, с хорошей кухней, с элитным вином, публика здесь преобладала далеко не бедная. Лина в своих кожаных джинсах и безразмерной футболке навыпуск смотрелась на общем фоне белой вороной. Пожалуй, она и вправду была похожа на марджа. Ну и пусть, и плевать. Просто у нее появилось достаточно денег, чтобы пообедать в приличном месте, и именно это она делает, потому что именно этого ей хочется.

Лина вспомнила, как пару лет назад она пыталась объяснить одному европейцу, туристу из Италии, что такое мардж. «Ну, понимаешь, Стефано, мардж – это маргинал. Он не хочет подчиняться обычному для большинства американцев порядку. Не хочет работать легально, не хочет платить налоги. В сущности, он уже добился всего в этой жизни – потому что у нашего крутого государства до фига денег, потому что оно имеет возможность платить марджам приличное пособие всю их жизнь». «У нас тоже есть безработные, тоже есть пособия» – отвечал итальянец. «Нет, Стефано. Мардж – не просто безработный. На самом деле у него есть работа, только она нелегальная. Марджи – это как бы отдельный класс, они презирают приличных людей, хай-стэндов – тех, кто живет по высокому стандарту. Марджи говорят, что Америка зашла в тупик. Что в нашей стране все слишком хорошо организовано. Что всеобщий электронный контроль убивает свободу. Поэтому марджи не пользуются кредитными картами, не работают в государственных компаниях, у них вообще все своё – свои фирмы, нигде не зарегистрированные, свой бизнес, свои кварталы, свой образ жизни». «Однако пособие они все-таки получают». «Получают. Попробовали бы не получать. Пособие – единственный способ государства получать о марджах хоть какую-то информацию. Если б марджи отказались от пособия, был бы прямой повод обвинить их в нелегальном бизнесе, а это уже преступление четвертой степени». «Разве вашему правительству не очевидно, что марджи – нелегалы?» «Предположим, очевидно. И что из того? Заводить уголовные дела на десятки миллионов американских граждан? Это разрушило бы стабильность страны. Поэтому все сохраняется так как есть – марджи маскируются под безработных, боссы из сената делают вид, что они этому верят».

Почему Лина так много думала о марджах в последнее время? Почему отрастила марджевские патлы? Потому что в том, что она затеяла сделать, ей могли помочь только марджи.

Деньги Тутмеса, вот о чем речь. На его счету осталась куча баксов. Тутмес сам сказал Лине об этом, дал ей свою карту с идентификационным номером – чувствовал, бедняга, что жить ему осталось недолго. Увы – то, что у Лины была карта, не значило ничего. Минимальное стандартное требование при снятии с банковского счета – отпечатки пальцев и рисунок сетчатки. Где их взять?

Лина знала, что такие проблемы решаемы. Решаемы нелегально, само собой. И, значит, ей предстояла веселенькая прогулочка на марджевскую Биржу. Лина передернула плечами, представив себе Синий Квартал – до сих пор она видела его только на фотографиях. Манера поведения марджей вгоняла хай-стэндов, к коим принадлежала Лина, в брезгливое оцепенение. Многие ее друзья (бывшие) время от времени использовали хитрые приемчики, чтобы спрятать часть заработанных денег от налогов. Использовали успешно. Но никто при этом и помыслить не мог, чтобы обратиться за помощью к марджу – маргиналу, отморозку со сдвинутыми набекрень мозгами.

Безупречно вышколенный гарсон принес заказ – салат "Beaucaire", фасолевый суп с сыром, бокал недорогого Совиньона. И всё. Лина могла бы заказать в три раза больше, как в старые добрые времена – флан из телячьих мозгов, и картофель в горшочке, и, конечно, нежно любимых бургундских улиток, и сожрать всё это (полнота ее фигуре не грозила), и выпить бутылку элитного Шато Шеваль Блан, и сидеть, откинувшись на спинку, и сыто отрыгиваться, и думать о том, что жизнь по-прежнему прекрасна. Могла бы. Но не сейчас. Теперь такой заказ был ей не по карману.

Можно было сделать проще – пойти в Макдональдс и тупо слопать пару пару чизбургеров, запив их ядовито-оранжевой Фантой. Это сэкономило бы ее деньги. Тем более что в последний месяц и Макдональдс был для Лины роскошью, чаще она питалась дешевейшей полуфабрикатной дрянью, даже не удосужившись ее как следует разогреть – во-первых, разогревшись, дрянь начинала вонять еще противнее, во-вторых, желудку Лины было абсолютно безразлично, что в него пихали – детоксикация выводила из организма любые шлаки. Лина сидела в этом ресторанчике единственно из любви к хорошей кухне, из-за ностальгии о прошлой славной жизни.

Ей хотелось верить, что хорошая, беззаботная жизнь еще вернется. Но верилось с трудом.

БМВ удалось продать быстро и относительно удачно. Семнадцать процентов стоимости все-таки ухнули в карман скотине-посреднику. Но тратить несколько недель на то, чтобы пытаться продать тачку самой… Немыслимо. Лина нуждалась в деньгах – множестве наличных денег, чтобы было с чем отправиться на Биржу в Синий Квартал. Она получила их. И, значит, потеряла возможность тянуть дальше, убеждать себя, что сделает это позже, на следующий день, на следующей неделе. Деньги имеют свойство разлетаться. Откладывать больше нельзя – она сделает это сегодня.

Сегодня вечером. Биржа в Синем Квартале начинает работу в семь вечера. Марджи – существа ночные. Наверное, ночью лучше обтяпывать темные делишки.

Лина пощупала толстую пачку долларов в кармане джинсов, грустно вздохнула и принялась за салат.

* * *

Девять вечера. Лина вышла из полупустого вагона метро, изумленно оглянулась. Н-да, зрелище впечатляющее. Стены станций сабвея во всем городе были покрыты скользким пластиком, делающим бесполезной любую попытку рисовать на них – краска не держалась, стекала вниз, или, высыхая, облетала порошком. На станции «Марис парк 278» присутствовал все тот же пластик, однако изрисованный от пола до потолка. Неугомонные марджи и здесь нашли способ поглумиться над общественным порядком. Наверное, придумали специальную краску, разъедающую пластик и делающую его шероховатым. Неудивительно. Лина знала, что основу бизнеса марджей составляли новые технологии. Марджи лидировали во всех областях производства, не поощряемых официальной властью – синтетические психоделики, запрещенные генные присадки, биоклонирование, хакерские программы, новые виды личного оружия и средства защиты от нового оружия… Всё, что угодно. А еще Лина слышала, что крупным рынком сбыта этих технологий являлись многие крупные корпорации – законопослушные, платящие налоги и процветающие. Таким образом изобретения марджей выходили на свет божий. Лина не удивилась бы, узнав, что многое из современного альпинистского оборудования – того, чем торговал ее отец, – придумано именно марджами. Так уж повелось в последние двадцать лет – сообщество марджей генерировало идеи, которыми подкармливалась вся страна, а за это марджам прощалась их маргинальность и неприличный образ жизни.

Граффити всех цветов радуги – какого цвета была стена изначально, теперь уже трудно понять. Причудливые рисунки, совсем не похожие на обычную заборную роспись бедных кварталов города. Густые джунгли в фиолетовых тонах, розовые листья, черные цветы. На ветвях деревьев, на лианах – птицы, покрытые кошачьим мехом, обезьяны с головами собак – морды повернуты в зал, смотрят на посетителей – немигающе, пристально, напряженно. И везде одна лишь надпись, повторяющаяся сотню раз, разными шрифтами, буквами от мелких до гигантских: «Слушай свой лес». «Слушай свой лес». «Слушай свой лес».

полную версию книги