— Я хочу попросить тебя, Сигизмунд. Обещай, что не откажешь и исполнишь мою просьбу. Если тебе дороги прошлое и чуть-чуть я…
— Как ты можешь в этом сомневаться? Я готов выполнить любое твое желание.
— В этом хуторе я не одна.
— С мужем? Ты замужем?
— Нет. Со мной мои друзья, тоже артисты. И мама. Сейчас все они бедствуют, голодны…
— Как попали в расположение наших войск? Впрочем, мы так успешно наступали, так быстро захватили этот населенный пункт, что мой вопрос излишний. Но все же, почему ты и твои коллеги здесь, вдали от цирковых манежей? Сколько вас?
— Со мной шестеро.
— Если никто не имеет отношения к красным, я, конечно, помогу. Где они сейчас? Прикажу вызвать есаула и привести их.
«Пора», — решил Магура, когда офицер вышел из горницы, оставив Людмилу одну. Он раздвинул на подоконнике горшочки с геранью и шепотом приказал:
— Лезьте в окно! Только быстрее!
Людмила оглянулась:
— Нас выпустят из хутора. Я попросила, и мне обещали…
Магура не стал ничего слушать и требовательно повторил:
— Перелезайте! Только цветы не свалите.
Он помог девушке вылезти, перебежал с ней улицу и нырнул в сад, где с цепи рвался потерявший голос пес с подпалиной на боку.
— Повезло, что в дом увели, а не в каталажку. И еще, что охрану офицер не поставил.
— Меня не арестовывали, — сказала Людмила. — Я знакома с этим офицером, вернее, была прежде знакома.
— Ясно, — кивнул Магура.
Несколько шагов, и они оказались в церкви, в ее полумраке.
— Белым известно, что в хуторе шесть чужих — мы, значит, с вами. Еще минута, и начнут искать. Весь хутор перероют. Жаль, пешими далеко не уйти.
— Почему пешими? — спросила Людмила. — Тут за углом стоят подводы и тачанка, а рядом стреноженные кони, вы, видимо, позабыли, что мама и я работали в цирке наездницами. Запрячь лошадей не составит труда.
— А ведь и верно! — обрадовался Магура, но засомневался: — Сумеете?
Возле тачанки жевали сено расседланные кони. При виде незнакомых людей вороной жеребец с поседевшей гривой угрожающе оскалил желтые плоские зубы, упрямо замотал головой, но, стоило Людмиле похлопать его по лоснящемуся крупу, он успокоился.
Девушка подвела коня к тачанке с расписанной цветами спинкой, где стоял английский пулемет системы «льюис». Тем временем Добжанская запрягала второго дончака. Кони вели себя послушно и лишь нетерпеливо били о землю копытами.
— Кто такие? А ну, геть от коней! — раздался сонный голос.
Привстав с расстеленной на сене попоны, с одной из подвод таращил глаза казак с разлохмаченной шапкой волос.
Он собрался снова прикрикнуть, но не успел: Калинкин огрел его по голове прикладом, и казак, даже не охнув, свалился.
— Шибче! — шепотом попросил интендант и огляделся по сторонам, опасаясь, что к тачанке выйдет кто-либо из страдающих бессонницей белогвардейцев. — Шибче запрягайте! — повторил Калинкин.
— Мы готовы, — сказала Добжанская. Она сидела на широких козлах рядом с Людмилой и держала вожжи.
— Прошу, — пригласил в тачанку Кацмана и Петряева комиссар. Когда же певец замешкался, помог ему одолеть ступеньку и плюхнуться на обитое кожей сиденье. — Поехали! — приказал Магура.
13
Добжанская тронула вожжи. Кони натянули постромки, сделали первый шаг. Под колесами проскрипела сухая земля, и тачанка мягко покатила по проселку. Последним, схватившись за обочья, в таганку на ходу вскочил и устроился на подножке Калинкин.
«На околице могут быть выставлены посты. Если не спят казаки и нарвемся на них — несдобровать…» — подумал Магура, заправляя в «льюис» пулеметную ленту.
Пара дончаков шла еще разнобоисто, но пускать коней в галоп было рано, и Добжанской приходилось сдерживать их бег.
Миновав старый комлистый тополь, выросший чуть ли не посередине улицы у колодезного сруба, тачанка свернула в проулок.
Вокруг было тихо, даже дворовые собаки, и те не нарушали лаем тишину. В окнах домов горели редкие огни.
Калинкин передернул затвор винтовки, и лязганье металла показалось удивительно громким. Интендант виновато улыбнулся, дескать, я ни при чем.
У моста с обломанными перилами хутор кончался. Дальше шла ровная, уходящая к горизонту дорога.
«Если засады тут нет, — считай, что проскочили… — решил Магура. — Жаль, темнеет нынче поздно. Да и луна, будь она неладна, свое полнолунье справляет!»
Тачанка въехала на мост.