В этом отношении внимание должны привлекать, например, исследования нейрофизиологических механизмов предрасположенности к агрессивному поведению обвиняемых в совершении убийств с органическими психическими расстройствами. Такие исследования были проведены в начале 2000-х гг. в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Один из выводов авторов состоит в том, что у насильственных преступников имеется предиспозиция к разрушающему поведению, что главным образом определяется левополушарными нарушениями. Они проявляются, с одной стороны, снижением функционального состояния левой лобной коры и ее контролирующей функции, прежде всего по отношению к подкорковым импульсам, исходящим из лимбической системы, и с другой — повышением уровня активации моторных систем* (26).
Может ли этот пример с несомненностью свидетельствовать об определяющей роли биологических факторов в возникновении агрессивного поведения? На мой взгляд, никаких оснований для этого нет, поскольку названные выше особенности могут быть и у вполне законопослушных людей. Но их в целях сопоставления не обследовали. Криминолого-биологические исследования должны быть продолжены.
Особо опасные преступники некрофильского типа ведут себя крайне агрессивно по естественной склонности к такому поведению, которое тем не менее не является фатальным. Этим лицам обычно не нужно прилагать какие-то чрезвычайные усилия к тому, чтобы совершать жестокие поступки. Скорее всего, они прибегают к ним не только в объективно крайне напряженных обстоятельствах, например массового голода, на войне или в заключении. Здесь гораздо важнее острые субъективные переживания кризиса как резкого и чрезмерного для них испытания. Субъект может даже сопротивляться порочным и явно преступным влечениям, но в конце концов часто уступает своим естественным наклонностям, вполне понимая, что они противоречат морали. Наверное, во многих случаях необходим и эмоциональный фактор, чтобы превратить бессознательное порицаемое влечение в реальные действия.
Можно привести пример истинно некрофильского насилия.
В 90-х гг. мною был обследован А., 37 лет, который обвинялся в двадцати изнасилованиях и двух убийствах; ранее дважды привлекался к уголовной ответственности за развратные действия в отношении несовершеннолетних девочек. Вся его жизнь была сконцентрирована вокруг сексуальных отношений, ничего другого, начиная примерно с 13 лет, он, образно говоря, не знал, ничто другое его попросту не интересовало. Однако его отношение к сексу было практически полностью лишено человечности. Связи с девочками и женщинами были не персонифицированы, ему было все равно, с кем вступать в сексуальный контакт, лишь бы они отвечали некоторым его весьма несложным требованиям, из которых основными были возраст, неразборчивость в связях и готовность откликнуться на первый же зов. Имея множество женщин, он никогда не стремился к более или менее прочным отношениям. Женился в возрасте двадцати восьми лет, но вскоре с женой разошелся, так как в половой жизни с ней, по его словам, не было остроты. Впрочем, А. ни к кому не чувствовал привязанности: не поддерживал никакой связи с матерью (отец умер раньше), даже не знает, жива ли она. Контакт с родной сестрой потерял очень давно.
Изнасилования А. совершал таким способом: знакомился с молоденькими девушками под предлогом съемки их в художественном кинофильме, приглашал в дом своей сожительницы и с помощью ее и ее несовершеннолетней дочери (он сожительствовал с ними обеими) имитировал киносъемку эротических сцен. В это время он угощал девушек вином, куда подмешивал сильнодействующие психотропные препараты, которые подавляли их психику и возможность сопротивления. Пользуясь этим, А. их насиловал. Одну из таких он убил.
Второе убийство было совершено им при следующих обстоятельствах и может быть названо абсолютно некрофильским. К нему в дом пришел не очень хорошо знакомый ему мужчина, которому негде было выпить. А., который практически никогда не пил спиртные напитки, разрешил гостю сделать это, причем тот так сильно опьянел, что свалился со стула. А. убил его, а затем, расчленив, по частям вынес из дома. На мой вопрос, почему он совершил убийство, А. ответил, что хотел избавиться от этого человека. На мой следующий вопрос о том, что его можно было просто вытащить в подъезд, А. сказал, что ему это не пришло в голову(!). Иными словами, это была первая и единственная мысль, он только в убийстве видел выход из банальнейшей жизненной ситуации, из которой есть множество самых простых и безобидных выходов, но они не существуют для некрофила, для него единственный выход — смерть.