остается один.
Он прикасается к рукам отца, но те уже остыли, и он непроизвольно отдергивает протянутую ладонь. Он ничего не чувствует. Ему хочется заплакать, хочется обнять отца, но он смотрит на это тело, как на труп чужого ему человека. Ему приходит в голову, что отец наконец-то избавился от безумия, ушел из этого жестокого и беспокойного мира. От этих мыслей вроде бы должно стать легче. На самом же деле камень в его груди растет и тяжелеет.
Он выглядывает в окно, выходящее в сад. Прямо на уровне его глаз в воздухе висит колибри. Кажется, что птичка смотрит на него. Это продолжается несколько секунд. Хочется прикоснуться к ней, но птичка мгновенно отлетает в сторону и исчезает из виду. Он отказывается верить в то, что такое гармоничное и прекрасное создание может быть источником опасности. А еще, думает он, возможно, эта колибри и есть душа отца, задержавшаяся здесь, рядом, чтобы попрощаться.
Он чувствует, как ворочается камень в его груди. Слезы начинают душить его.
11
Он выходит из палаты. Нелида просит его пройти с ней: нужно подписать бумаги. Они заходят в ее кабинет. Она предлагает кофе. Он отказывается. Нелида нервничает — перекладывает с места на место документы, пьет воду. Он отмечает про себя, что эти ситуации должны быть для нее чем-то привычным. Почему же она делает все так медленно? Как будто специально задерживает оформление. Или специально?
— Нелида, что с вами?
Она растерянно смотрит на него. Никогда его таким не видела. Таким прямым, откровенным и агрессивным.
— Ничего. Правда ничего. Просто… мне пришлось позвонить вашей сестре.
Она смотрит ему в глаза. Немного виновато, но уверенно.
— Таковы правила нашего учреждения. Исключений не бывает. Ни для кого. Вы знаете, как я к вам отношусь, но и с работы мне вылететь не хотелось бы. Представьте себе, что будет, если ваша сестра приедет сюда и устроит скандал из-за того, что ее вовремя не известили. У нас такое уже бывало.
— Понятно.
В любой другой день он обязательно смягчил бы ситуацию, сказав медсестре что-нибудь, что прозвучало бы как утешение. Например, «не волнуйтесь» или «все в порядке, ничего страшного». В любой день. Но не сегодня.
— Нужно будет подписать ваше согласие на кремацию. Ваша сестра… она уже прислала мне по электронной почте подписанный бланк согласия. Вот только она предупредила, что не сможет присутствовать на церемонии прощания и кремации. Так что мы можем сами связаться с похоронным бюро и решить все вопросы. Вы согласны?
— Да, хорошо. Конечно, я согласен.
— Только учтите, что вам придется присутствовать при кремации. Кто-то из родственников должен подписать акт, что процедура проведена в его присутствии. Там же вам и урну выдадут.
— Хорошо.
— Имитацию похорон заказывать будете?
— Нет.
— Ну и правильно. Сейчас этот обряд уже почти никто не проводит. Но поминки-то организовать собираетесь?
— Нет.
Нелида удивленно смотрит на него, затем выпивает еще воды и садится перед ним, сложив руки на груди.
— Так, значит… Тут ведь какое дело… Ваша сестра написала, что поминки состоятся и она возьмет на себя все хлопоты. Поймите, юридически она имеет на это полное право. Я вполне могу понять ваше нежелание проводить такое прощание, но, судя по ее письму, она все для себя решила и твердо намерена организовать прощание.
Он тяжело вздыхает. Накатившая усталость валит его с ног. Растущий камень, кажется, занял уже всю грудную клетку. Спорить сейчас с кем бы то ни было он не собирается. Ни с Нелидой, ни с сестрой, ни со всеми теми людьми, которые соберутся на эту пародию под названием «поминки», на так называемое прощание. Они сделают это только ради хороших отношений с его сестрой. Эти люди и с отцом-то толком не были знакомы. Многие из них ни разу не позвонили за все эти годы, чтобы справиться о его здоровье. Внезапно он начинает смеяться и говорит:
— Ладно! Пусть делает что хочет. Пусть хоть что-то организует, хоть за что-то возьмется. За много лет это будет единственное ее семейное дело.
Нелида смотрит на него удивленно и жалобно.
— Я прекрасно понимаю ваши чувства. Вы имеете полное право сердиться на нее. Но ведь она ваша сестра. А семья у человека одна, другой не будет.
Он задумывается над тем, в какой момент Нелида перестала быть просто сотрудницей дома престарелых, отвечающей за содержание его отца, и возомнила, что она вправе давать ему советы, спорить с ним и попутно изрекать пошлые сентенции, раздражающие клише и общие фразы?
— Нелида, передайте мне, пожалуйста, документы.