Валка демонстрирует Маркосу клетку, в которой, по ее словам, содержится экземпляр-наркоман, специально подсаженный на героин в стенах Лаборатории. Это было сделано в рамках работы по изучению физиологических причин возникновения зависимости. «А когда мы его аннулируем, предстоит много поработать с его мозгом. Наверняка в нем обнаружатся и будут научно описаны до сих пор не известные патологические изменения». Аннулируем, отмечает он про себя. Еще одно слово, призванное замаскировать страх.
Доктор Валка продолжает говорить, но он ее уже не слушает. Она показывает ему экземпляры — одни без глаз, другие — с введенными в гортань трубками, через которые они постоянно вдыхают никотин. Есть подопытные, на головы которых надеты какие-то аппараты, плотно прижатые к черепу; есть истощенные от недоедания, есть и такие, у кого провода торчат чуть ли не из всего тела. Он видит, как одни лаборанты проводят вивисекцию, как другие сотрудники срезают кусочки кожи с рук подопытных без анестезии; видит экземпляры в клетках, где, как он уже знает, на пол может подаваться электрическое напряжение. А ведь мясокомбинат, оказывается, место куда более милосердное, чем эта Лаборатория, думает он. Там хотя бы смерть быстрая.
Они проходят мимо операционной, где на столе лежит подопытный экземпляр с вскрытой грудной клеткой. Видно, как бьется его сердце. Вокруг стоят несколько человек весьма ученого вида. Доктор Валка задерживается у смотрового окна. Она говорит о том, как интересно и увлекательно наблюдать за работой внутренних органов живого, находящегося в сознании экземпляра. Этому, например, дали только легкий седативный препарат, чтобы он не отключился от боли. Потом она, переполняемая эмоциями, восклицает: «Живое, бьющееся сердце — как это красиво! Вы только взгляните: разве это не чудо?»
Он ей не отвечает. Тогда она снова обращается к нему:
— Что вы сказали?
— Я ничего не говорил, — отвечает он, на этот раз глядя ей прямо в глаза — не без раздражения и нетерпения во взгляде.
Она пристально рассматривает его, словно сканируя. Такой взгляд, по идее, должен излучать властность и чувство превосходства над собеседником, но беда в том, что этому собеседнику нет до нее никакого дела. И словно пока не понимая, как следует отнестись к такому безразличному отношению к ее работе, она ведет Маркоса за собой в зал, где раньше ему бывать не доводилось. Здесь в клетках сидят самки с совсем маленькими детенышами. В одной из клеток на полу лежит самка, со всей очевидностью мертвая. Рядом детеныш двух-трех лет от роду, который безостановочно плачет. Валка поясняет, что сотрудники лаборатории усыпили самку мощным снотворным и теперь наблюдают за реакцией ребенка.
— Какой смысл во всем этом? — восклицает Маркос. — Разве и так не ясно, какая реакция у него будет?
Она не отвечает и идет дальше, постукивая наконечником трости по полу, с трудом сдерживая кипящую в ней злость. Ему нет никакого дела до того, бесится она или нет, придумает сейчас, как реагировать на его дерзости, или так и будет крутить заезженную пластинку, предполагающую наличие подобострастных слушателей. Не беспокоит его и то, что она, скорее всего, нажалуется на него Кригу. Ну, захочет пожаловаться — пускай, от него не убудет. Он все равно твердо решил, что больше сюда не приедет.
Они подходят к очередному залу. Маркос понимает, что раньше его сюда не приводили. Через смотровые окна он видит, что в помещении стоят клетки с животными. Можно видеть собак, кроликов, есть и кошка. Он спрашивает:
— Вы что, лекарство от вируса разрабатываете? Иначе зачем вам животные? Содержать их, работать с ними — это, наверное, очень опасно.
— Все, чем мы здесь занимаемся, является секретной информацией. Потому каждый, кого пускают в эту лабораторию, дает подписку о неразглашении.
— Это понятно.
— С вами же есть смысл говорить только о тех экспериментах, для которых вы можете предоставить подопытные образцы.
Доктор Валка никогда не обращается к нему по имени. Да она и не помнит, как его зовут. Он подозревает, что животные в клетках — это просто декорация. Пока кто-то их изучает и работает над вакциной, вирус остается реальным.