Слова Гринго почти физически заполняют помещение. Нет, они, конечно, легкие, вроде бы ничего особенного не означающие, но они смешиваются с другими словами — с теми, которые потоком льются из электронного переводчика, непонятные, механические, искусственные. Вместе эти два потока нахлестывают, накрывают с головой, еще немного — и ты утонешь, захлебнешься в них.
Немец молча рассматривает самца в клетке. В его взгляде можно уловить нечто похожее на зависть или восхищение. Он смеется и произносит: «Чтоб я так жил, как этот ваш „пробователь“». Машина переводит его слова. Гринго ошарашенно смотрит на собеседника и делает вид, что смеется; при этом всячески стараясь скрыть нахлынувшее на него раздражение и омерзение. Чувствуется, как в голове Гринго возникают недобрые мысли, как они формулируются в невежливые по отношению к возможному клиенту вопросы. Да как это возможно — сравнивать себя с мясным скотом? Как можно даже в шутку пожелать себе жизни животного? После долгой и очень неловкой паузы Гринго достаточно корректно отвечает на слова немца: «Довольно скоро, как только он перестанет быть таким эффективным, этот пробник также отправится на мясокомбинат».
Гринго продолжает говорить. Он словно не может остановиться. Видно, что он нервничает, видно, как капельки пота собираются в проворные ручейки, стекающие по его лицу. Эгмонт спрашивает, умеют ли эти… они разговаривать. Его явно удивила и заинтересовала тишина в помещении. Гринго объясняет, что их еще совсем младенцами изолируют в инкубаторах, затем, подросших, содержат в клетках. Им удаляют голосовые связки — так с ними легче управляться. А чтобы они говорили — да это же никому не нужно! Мясо не должно разговаривать. Нет, коммуникация с ними возможна, но на самом элементарном уровне. Можно понять, что им холодно или жарко. В общем, простейшую информацию от них получить можно.
Самец в клетке чешет себе семенники. На его лбу видно когда-то сделанное клеймо — переплетенные буквы Т и V. Никакой одежды на нем нет — равно как и на всех других экземплярах мясного скота на любой из ферм. У него мутный взгляд: ощущение такое, что там, в глубине его мозга, спрятанное за неспособностью говорить, кроется безумие.
«На следующий год я его отправлю на выставку Сельскохозяйственного общества», — хвастается Гринго и смеется. Его смех похож на звук, который издает крыса, прогрызающая себе лаз в стене. Эгмонт вопросительно смотрит на него, и владельцу фермы приходится растолковывать гостю, что на выставке, проводимой Сельскохозяйственным обществом, награждаются лучшие экземпляры, превосходные образцы самых чистых пород.
Втроем они проходят вдоль клеток. Он прикидывает, что только в этом бараке содержатся сотни дне голов. А ведь это здание — не единственное. Гринго подходит к нему и кладет руку на его плечо. Рука тяжелая. Он ощущает жар, исходящий от этой руки, и его плечо тотчас же начинает потеть под этой горячей ладонью. Рубашка в этом месте промокает насквозь. Гринго тихонько говорит ему:
— Слушай, Техо, новую партию я вам на следующей неделе отправлю. Первосортное мясо — экспортная категория. Часть из ПЧП будет.
Гринго тяжело и прерывисто дышит. Прямо ему в ухо.
— Месяц назад в твоей партии оказалось два больных экземпляра. Броматологи[1] их завернули. Не допустили к переработке и консервации. Пришлось их падальщикам выбросить. Криг распорядился передать тебе: еще один такой прокол — и мы будем работать с другими питомниками.
Гринго согласно кивает:
— Я сейчас с немцем закончу, и мы все обсудим.
Хозяин ведет гостей в офис. Тут тебе ни секретарш-японок, ни красного чая. Тесно, стены из ДСП. Гринго всучивает ему буклет и настойчиво просит его прочитать. Сам он тем временем рассказывает Эгмонту, что с недавнего времени осуществляет экспортные поставки крови, взятой у беременных самок. Эта кровь обладает особыми свойствами, поясняет он. В буклете крупным шрифтом и красным цветом набран текст о том, как нововведения минимизируют непроизводительное время содержания товара.
Товар, мысленно отмечает он. Еще одно слово, запутывающее мир, делающее его мутным и непрозрачным.
А Гринго все говорит и говорит. Он рассказывает про области применения крови беременных экземпляров. По его словам выходит, что это просто какой-то эликсир жизни. Раньше он этим не занимался, потому что это было запрещено. Незаконно. А за такую кровь платят огромные деньги. Но цена справедлива: у самок, подвергнутых забору крови, развивается анемия, плод они не донашивают, происходит выкидыш, а это всё расходы. Машина старательно переводит. Слова переводчика падают неожиданно тяжело и громко. Гринго пытается убедить Эгмонта, что это новое направление невероятно перспективно, что именно в него и стоит вкладываться.
1
Броматология (от греч. bгоша — еда и lоgоs — слово) — научно-практическое направление в сфере питания, целью которого является изучение продовольственного сырья, пищевых продуктов и вспомогательных материалов, применяемых в производстве; включая изучение взаимосвязи лекарственных веществ с пищевыми продуктами.