Поэтому на королевский бал я отправлялся в крайне скверном расположении духа…
Глава 3. Наперченная
Акт I [18+]
— Присоединиться к нам… — Эгина с вопросом в глазах посмотрела на меня. — Если Сл… господин Слава не возражает… то и я не против.
Перчинка озадаченно похлопала ресницами… Она точно не ожидала, что королева назовёт меня господином. А я смотрел на Перчинку. Нет, председательница безусловно обладает сногсшибательной фигуркой и сиськами на загляденье, но… не могу я так. Я должен знать, что произошло с Сахаринкой. Куда она запропастилась, почему не отвечает на звонки.
— Мне не нравится эта идея, — сказал я, глядя на Перчинку. — Что там с Сахаринкой?
Лёгкая улыбка скользнула по лицу председательницы Глубинного Совета.
— С ней всё хорошо, — ответила министр и едва заметно дёрнула щекой. — Мы поговорили, и я убедилась, что все её слова о чистоте ваших намерений являются правдой. Пока что она под временным арестом.
Мне вновь пришло входящее сообщение через месседжер Речи. Это оказалось видео… судя по всему с некоего следящего связь-кристалла, аналога видеокамеры. На видео была запечатлена Сахаринка, сидящая на кровати в неизвестной мне комнате, обняв согнутые ноги и положив голову на колени. Девушка выглядела живой и здоровой. Хотя на её лице застыла ясно различимая тревога. Под конец она встала с кровати и начала отжиматься. Когда сделала более пятидесяти повторений, видео оборвалось.
— Я ещё скину тебе ссылку на прямую трансляцию, — сказала Перчинка. — Можешь наблюдать за ней хоть круглые сутки, если так переживаешь.
У меня отлегло от сердца. Но не до конца.
— А когда её отпустят? — спросил я.
— Когда следствие посчитает нужным, — последовал ответ.
Когда следствие посчитает нужным… что-то мне такое не по душе. Уж не собралась ли Перчинка меня таким образом шантажировать? Дескать, веди себя хорошо, и тогда ничего с Сахаринкой не случится. Сучка…
— А что там произошло? — полюбопытствовала Эгина, переводя удивлённый взгляд. — О чём речь?
— Он и ещё несколько гражданских вмешались в операцию по поимке преступника, — произнесла Перчинка. — В итоге злоумышленника пришлось устранить, а его сообщники залегли на дно. Пока что идёт разбирательство и выяснение всех нюансов.
— Всё было совсем не так, — возразил я.
На лице Эгины отразились серьёзные умственные усилия — она пыталась осмыслить странный для королевы факт, почему её фаворит и министр сладостей друг с другом не согласны. Хотя вроде бы оба на одной стороне.
— Не ругайтесь, — наконец, она вынесла свой королевский вердикт.
— Не будем, — мы с Перчинкой одновременно кивнули.
— Я предлагаю отложить наши разногласия до лучших времён, — добавила министр сладостей, положив руки на бока и чуть сдвинув бёдра вбок. — Всё же сейчас бал, надо веселится, а не говорить о делах.
Лицо королевы просветлело.
— Да, да! — воскликнула она. — Давайте повеселимся! Втроём!
Ладно… Почему бы и нет? Вряд ли Перчинка будет что-то делать нехорошее в присутствии королевы. А если мне удастся получить очки Отношений с Перчинкой? Тогда я смогу смотреть на мир её глазами. И почему бы мне не попробовать украсть одну из Способностей нашей королевишны гарема? У меня как раз есть пустая Сфера под неё… Не одними Гибкими Лианами живы.
— Раз ты хочешь присоединиться к нам, — неторопливо произнёс я, не спуская глаз с Перчинки. — Значит, ты должна принять правила игры, коих придерживаемся я и королева Эгина.
Перчинка изогнула бровь, окинула меня недоверчивым взглядом, потом посмотрела на Эгину. Та кивнула и распустила шнуровку за шеей, платье плавно соскользнуло к её ногам. Королева осталась в чёрном кружевном белье.
Перчинка тоже взялась за свои шнурки, но в последний момент остановилась. На её лице застыло выражение неуверенности. Сдать назад думаешь, подруга? Поздновато.
— И в чём заключаются эти правила? — спросила министр.
— В подчинении мне, мои рабыни, — сообщил я, усмехнувшись. — Раздевайся.
Лицо Перчинки вспыхнуло, на её лице отразилась целая гамма чувств — от гнева и возмущения до испуга и неуверенности. Кажется, наш всемогущий серый кардинал видел дальнейшие события несколько по своему… нет уж, подруга, хочешь в наш шалаш, привыкай к мысли, что доминирующая персона — это я.