— Близко... — прислушался человек в кожанке.
— У Пулкова, — определил Заблоцкий.
— Дай-то бог! — перекрестился человек в кожанке.
— На бога надейся... — усмехнулся Заблоцкий.
— Не оплошаем, Вадим Николаевич! — Человек в кожанке негромко засмеялся.
— Желаю удачи, — кивнул ему Заблоцкий. — У меня все.
И, не прощаясь, направился к выходу...
Броневики осматривали в заводском гараже, потом откатывали через двор в цех. Там латали и варили корпус, а здесь возились с мотором и ходовой частью.
Станки и оборудование увезли вместе с рабочими еще в марте восемнадцатого, когда на Петроград наступали немцы, и завод стоял притихший, с раскрытыми настежь воротами, пустым двором. Не свистел на подъездных путях паровозик, не дымила труба кочегарки, под крышами чирикали воробьи, залетали в разбитые окна ласточки, и если раньше нельзя было расслышать рядом стоящего человека из-за лязга металла и шума работающих станков, то теперь каждый стук молотка гулко разносился по цеху.
В гараже тоже было пусто, выветрился даже запах бензина. Сиротливо чернела неосвещенная смотровая яма, у стены валялись ржавые автомобильные колеса без шин.
В углу, под железной лестницей, ведущей в чердачное помещение, на груде ветоши спал Санька и по-детски почмокивал во сне губами.
В середине гаража стоял полуразобранный броневик, около него возились Степан и Федор.
Глаша с Настей устроились на старых покрышках, промывали заржавевшие детали в ведре с керосином, вытирали их ветошью и складывали на расстеленную на полу мешковину. Глаша была без платка, волосы у нее немного отросли, и только вчера Настя подровняла их ей ножницами «под мальчика». Короткие волосы не закрывали лба, но Глаше казалось, что они лезут в глаза, по привычке она тыльной стороной ладони отбрасывала их, и челка смешно топорщилась ежиком.
Степан засмотрелся, на нее, не убрал вовремя руку, которой он придерживал зубило. Федор стукнул молотком по зубилу, молоток соскользнул и пришелся Степану по пальцу. Степан от боли запрыгал на одной ноге и сунул палец в рот.
— Ты чего, Степа? — спросила Глаша.
— Палец зашиб... — буркнул Степан и крикнул Федору: — Куда глядишь, деревня?
— Я-то? — ухмыльнулся Федор.
— Ты-то! — дуя на ушибленный палец, передразнил Степан.
— Я-то смотрю куда надо, а ты в другую сторону, — хитро улыбнулся Федор.
— В какую еще сторону? — отвел глаза Степан.
— Да всё в одну! — негромко сказал Федор и понимающе мигнул в сторону Глаши.
Степан с силой швырнул зубило на пол:
— К чертовой матери такую работу!
— Ты шибко не разоряйся, — поднял зубило Федор и поглядел на спящего Саньку: — Спит человек...
— Что, во всей мастерской ключа разводного не найти? — бушевал Степан. — Где механик?!
— Да не ори ты, действительно! — прикрикнула на него Настя и тоже посмотрела в угол: — Третью ночь ведь не спит...
— А я сплю? — огрызнулся Степан.
— Сравнил! — Федор даже рассмеялся. — Чай, он мальчонка совсем.
— Ты, землепашец, помолчи! — вышел из себя Степан. — Не твоего ума дело!
— Это почему же? — поморгал ресницами Федор.
— В Союз не вступаешь, в текущем моменте не разбираешься! — распалял себя Степан. — И чего с тобой Лешка нянчится?
— Тебя не спросили, — помрачнел Федор.
— Зря не спросили. Я бы сказал! — пошел к раскрытым дверям гаража Степан и уже со двора послышался его крик: — Механик! Павлов, будь ты трижды!..
— Бешеный, — сказала Настя и посмотрела на Глашу.
Глаша смеялась одними глазами и молчала.
В углу под лестницей завозился Санька. Зевнул, потер глаза кулаками и сонным голосом спросил:
— Пожар, что ли?
— Вроде... — улыбнулась ему Глаша. — Степан разбушевался.
— А я сон видел, — сел на кучу ветоши Санька. — Будто сплю, а вокруг меня голуби воркуют...
— Кто про что! — засмеялась Настя. — Своих тебе мало?
— А у меня один турманок остался, — шмыгнул носом Санька. — Выпустил я его, пока не изжарили. И голубятню заколотил... — Помолчал и грустно добавил: — Верите: улетать не хотел! Кружил, кружил... я его шугаю, а он над голубятней кружит. Обратно просится!.. Я чуть не заплакал.
— А может, заплакал? — подразнила Настя.
— Ну и заплакал, — признался Санька. — Привык я к нему... — Опять шмыгнул носом и деловито спросил: — Рессоры не снимали?
— Инструмента нет, — ответил Федор.
— Весело! — присвистнул Санька, встал и подошел к броневику. — Может, зубилом?
— Пробовали уже, — сказал Федор и рассмеялся.
— Ты чего? — удивленно посмотрел на него Санька и тоже рассмеялся.