— Из Парижа? — удивилась Лена. — Его же арестуют!
— Кто?
— Чека.
Стрельцов засмеялся и сказал:
— Могу вас уверить, что, пока существует Чека, встреча двух любящих родственников невозможна!
— Значит?
— Значит, Чека не будет.
— Не понимаю, — наморщила лоб Лена.
— Я шучу, — спохватился Стрельцов. — А вам вообще не стоит думать о такой чепухе. Ведь у вас нет дяди в Париже?
— Нет.
— Ну и прелестно! Давайте лучше выпьем!..
— Не стоит, — покачала головой Лена. — Могу я говорить с вами серьезно?
— Не сегодня... — поморщился Стрельцов.
— Тогда я уйду, — пошла к дверям Лена.
— Нет! — бросился к ней Стрельцов. — Нет, нет!.. Не оставляйте меня одного!
— Что с вами? — всмотрелась в его лицо Лена. — Вы больны, Петр Никодимович?
— Так... Ерунда... — взял себя в руки Стрельцов. — Голова немного... О чем вы хотели говорить? Садитесь!
Стрельцов скинул с дивана часть книг, усадил Лену и встал напротив, обхватив плечи руками.
— Я вас слушаю.
— Боюсь, что вы мне не скажете правды... — покачала головой Лена.
— Почему же? — размашисто откинул со лба волосы Стрельцов.
— Так... — Лена помолчала и спросила: — Против кого и за что мы боремся, Петр Никодимович? С кем мы?
— Вы со мной! — ушел от ответа Стрельцов.
— Перестаньте! — поднялась с дивана Лена. — Неужели вы не понимаете, как это важно для всех нас?
— Ах, Леночка! — загрустил вдруг Стрельцов. — У вас так было развито чувство прекрасного и вдруг... К чему это все? Будьте выше.
— Мы хотим найти свое место в борьбе за новую жизнь, что может быть выше? — прижала руки к груди Лена. — А вы принимаете нас за слепых щенков, которым все равно, куда их ткнут носом! Или вы заблуждаетесь, или...
— Договаривайте, — деланно улыбнулся Стрельцов.
— Или делаете это умышленно. Тогда это подлость! — Лена в упор смотрела на Стрельцова. — Почему вы молчите?
— Любуюсь вами, — галантно поклонился Стрельцов. — Вам всегда нужно быть такой злой, Леночка!
Лена повернулась и пошла к дверям, но Стрельцов опередил ее и встал на пороге, широко раскинув руки.
— Не покидайте меня! — сказал он и покачнулся.
— Вы пьяны, Петр Никодимович?!.
Лена только сейчас увидела его воспаленные глаза, помятое лицо, дрожащие руки. Ей стало стыдно, что она не заметила этого раньше и говорила о том, что казалось ей самым важным, самым необходимым в жизни. Она смотрела на Стрельцова с ужасом и отвращением, и он видел это, но не хотел понимать или понимал, но ему уже все было безразлично.
— Что вы на меня так смотрите? — Стрельцов все еще стоял в дверях и обеими руками держался за притолоку. — Ну да, я пьян. Я не апостол Петр, черт возьми! Я обыкновенный грешник, как все смертные.
Он схватил Лену за руки и, то отпуская ее, то опять притягивая к себе, заговорил, близко заглядывая ей в глаза и пугаясь собственной откровенности:
— Да, да! Я могу быть мучеником великой идеи, могу пожертвовать собой ради долга, но это там, там, на глазах у всех! А мои грехи — мое сокровенное, и никому до них нет никакого дела. Я тоже имею право тосковать и пить вино, влюбляться, целовать красивых девушек. Таких, как вы, Лена!
Он обхватил ее за плечи, запрокинул голову и поцеловал в губы. Лена вырвалась и стояла перед ним бледная, с красными пятнами на щеках.
— Вы... Вы... — пыталась она что-то сказать, но губы у нее дрожали, в горле встал комок, который никак было не проглотить. Она вынула из кармана платок, с ожесточением оттерла губы, сунула платок обратно в карман, неумело размахнулась и ударила Стрельцова по щеке.
Постояла, закрыв лицо руками, и вышла из комнаты.
Стрельцов потер щеку, долго рассматривал свою ладонь, словно отыскивая на ней следы пощечины, потом пьяно продекламировал:
Тряхнул головой и с тоской сказал:
— Чепуха какая, господи!..
Кинулся ничком на раскладушку и, потянув к себе плед, закрылся им с головой, будто прятался от кого-то...
Женька Горовский стоял на углу и смотрел, как мимо него, стуча сапогами по булыжной мостовой, проходит отряд вооруженных рабочих. Их вел усатый матрос, в бушлате, с деревянной коробкой маузера на длинном ремне.
Сегодня город казался Женьке особенно тревожным. Несколько раз его обгоняли грузовики, на бортах которых сидели люди с винтовками, а в кузове что-то тряслось и позвякивало. В одном Женька увидел наваленные кучей гранаты и пулемет, лежащий почему-то кверху колесами. Попадались ему и грузовики со штатскими, которых везли куда-то под охраной. Все это было непонятно и вызывало тревогу. И то, как сейчас мимо него прошли эти вооруженные рабочие, молча и торопливо, тоже было тревожным!