— Опять стихи бормочешь? — спросил из своего угла Степан.
— Не мешай, Степа... — одернула его Глаша.
— Пустое занятие! — огладил ствол пулемета Степан. — Кому они нужны?
— Всем! — вспылил Женька.
— Всем? — насмешливо протянул Степан.
— Да, всем!
— Федор, тебе стихи нужны?
— Чего? — оторвался от своего мешка Федор.
— Стихи, спрашиваю, тебе нужны? — Степан встал в позу и продекламировал: — «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда!»
Федор подумал и сказал:
— Нам это ни к чему.
— Слыхал? — обрадовался Степан.
— Так не спорят! — обиделся Женька. — А Федору просто надо учиться.
— Чего, чего? — Степан обтер руки и подошел к Женьке. — Может, и мне тоже?
— И тебе!
— В гимназию, значит, определяться? — У Степана заходили желваки на скулах.
— В трудовую школу, — стоял на своем Женька.
Степан оглядел его с ног до головы и заявил:
— Все ученые — контра!
Глаша ахнула и тихо сказала:
— Степан...
Но Степан упрямо мотнул головой и повторил:
— В чистом виде контра!
Женька потрогал повязку на голове, нервно одернул гимнастерку под ремнем и, стараясь говорить ровно, хотя голос его прерывался от волнения, спросил:
— Тогда скажи... В гимназии я учился... Что же я, по-твоему, контра?
— Ты-то? — Степан слегка растерялся. — Был как есть контрик. И сейчас еще не вполне.
— Что «не вполне?» — Губы у Женьки дрожали.
— Не вполне партийный человек, — туманно объяснил Степан.
— А ты партийный?
— Спрашиваешь! Я член РКСМ.
— Я тоже!
— Все равно ты еще не достиг, — упрямо заявил Степан. — Вот Кузьма достиг. Наш человек, рабочий. А Федор вроде тебя, только с другого края.
— Это с какого же я краю? — поднял голову от своего мешка Федор.
— С крестьянского! — рубанул ладонью воздух Степан.
— Чепуху несешь! — отмахнулся Женька. — Вот Иван Степанович — настоящий партиец, Колыванов тоже. Члены партии большевиков!
— А я беспартийный, по-твоему? — растерялся Степан.
— Факт! — Женька поглядел на его потерянное лицо и рассмеялся.
— Усмешки строишь? — Глаза у Степана сузились, скулы окаменели. — Я за такие слова, знаешь, что могу сделать?
— Кулаками будешь партийность свою доказывать? — усмехнулся Женька.
— Жаль, зарок дал... — сквозь зубы сказал Степан. — А то бы не посмотрел, что у тебя башка перемотана!
Пошел в угол, присел на корточки у пулемета, услышал, как сочувственно вздохнула Глаша, и отвернулся. Глаша поглядывала на его мрачное лицо и думала о том, что еще совсем недавно она, как и все слободские ребята, гордилась, когда Степана звали в кулачные бои взрослые парни с ближних улиц. Потом, когда что-то неуловимо изменилось в их отношениях и она уже бегала с мальчишками, а Степан как-то по особенному приглядывался к ней, драки его стали ей ненавистны. Но каждый раз, когда он приходил к баракам с синяком под глазом и смывал у водопроводной колонки во дворе запекшуюся под носом кровь, ей становилось и жалко его, и досадно, что кто-то оказался сильней. Сейчас она радовалась, что Степан пересилил себя и не ввязался в драку, но к радости примешивалась и та, давняя досада к побежденному и неприязнь к Женьке, который в комсомоле без году неделю, а Степан еще в августе семнадцатого вступил в тогдашний Союз рабочей молодежи. Может, он, конечно, и не настоящий член партии большевиков, но все равно партийный, а Женька пришел на готовенькое и заносится! Потом подумала: может быть, все не так? Кузя — рабочий, Федька — из крестьян, но сейчас-то они вместе! И Степан, и Женька, и она. А кто раньше, кто позже — не в очереди за селедкой стоят!
Глаша опять вздохнула и посмотрела на Степана. Тот все еще возился с пулеметом и головы не поднимал. Обернулся, только когда услышал у дверей голос Колыванова:
— Здорово, братва!
Степан кинул ветошь в открытую дверцу буржуйки и подошел к Алексею:
— Имею вопрос.
— Ну? — присел к столу Колыванов.
— Партийный я или нет?
— Здрасте! — развел руками Колыванов.
— Нет, ты скажи! — горячился Степан.
— Беспартийный, — подвинул к себе чайник Колыванов. — Устав и Программу надо знать.
— Да знаю я! — отмахнулся Степан. — Я про суть тебя спрашиваю!
— А я про суть тебе и говорю, — погрел ладони о жестяную кружку с кипятком Колыванов. — Вы наш рабоче-крестьянский резерв.
— Вроде запасного полка, что ли? — недоверчиво и мрачно спросил Степан. — Кто-то воюет, а мы очереди дожидаемся?
— Почему? — засмеялся Колыванов. — Ты вот воюешь? Осуществляешь партийное влияние на массы? Женьку вон завоевал!
— Тебе все шуточки! — покосился на Женьку Степан и спять помрачнел.