— Понятно, товарищ начальник, — привстал Чистяков.
— Да ты сиди... — отмахнулся Коптельцев и обернулся к Бычкову: — Говоришь, при тебе в бреду имена какие-то Хряк называл?
— Тиша, помнится... — вспоминает Бычков. — Но, может быть, он так слово «тише» выговаривал... Все бормотал: «Тише, мыши, кот на крыше».
— А еще что?
— Еще? — потер лоб Бычков. — Да присказки какието...«Коля-Коля-Николай, сиди дома, не гуляй», «Потихоньку-полегоньку...»
— Так... — Коптельцев переглянулся с Юрским.
— Он про этого пацана, наверное, бормотал! — не выдержал Васильев. — Про Кольку!
— И про него тоже, — кивнул Коптельцев. — Значит, как ты говоришь, Виктор Павлович? Тиша и Николай?
— Насчет Николая — факт, а вот «Тиша» или «тише» — не уверен.
— А ты не сомневайся, — прищурился Коптельцев. — Петр Логвинович, ознакомь товарищей.
Юрский вынул из папки сколотые скрепкой машинописные листы и прочел:
— «В ответ на ваш запрос сообщаем, что идентичным способом совершены кражи в магазинах Москвы, Харькова, Киева, Ростова-на-Дону, Одессы, Тбилиси, Севастополя. На последней, седьмой краже задержан Тихонов Николай, кличка «Тихонька», судимостей шесть, побегов шесть. Осужден по закону 7/8 от 1932 года на 10 лет. С этапа бежал. Объявлен во всесоюзном розыске».
Бычков присвистнул и сказал:
— Дела!.. Вот, значит, с кем этот пацан повязан!
— Почему так решил? — насторожился Коптельцев.
— Почерк у них один, Александр Алексеевич. Тихонов — его учитель. Наставник, так сказать!..
— Предположим, — согласился Коптельцев. — Тогда давайте прикидывать: мог Тихонов после побега сюда направиться?
— Мог, — твердо сказал Бычков.
— Почему? — допытывался Коптельцев. — Какие привязки?
— Дел за ним в городе никаких. Чист! — начал перечислять Бычков. — Это раз! Хряк со своим составом — два, пацан — три!
— Насчет мальчишки слабовато, — возразил Юрский. — На кой он ему? Лишняя обуза!
— Не скажите, — покачал головой Бычков. — Он у Тихонова не в «шестерках» бегал. На равных работали!
— По-твоему, получается, что ювелирный они на пару брали? — возразил Юрский. — А по всем прикидкам один человек там шуровал. И по размерам пролома — мальчишка!
— Лез мальчишка. И ценности выносил он, — подтвердил Бычков. — А кладку мог разобрать Тихонов. И отход обеспечить.
— Тогда выходит, мы его появление в городе прохлопали? — начал горячиться Юрский.
— Если допустить, что на кражу они шли вдвоем, выходит, так, — спокойно ответил Бычков.
— На допусках мы с вами, дорогие товарищи, далеко не уедем, — вмешался Коптельцев. — Факты нужны! А фактов у нас — две крупные кражи, один покойник и неизвестный пацан.
— И ориентировка на Тихонова, — добавил Бычков.
— Вот, вот... — кивнул Коптельцев. — Что усугубляет! За ним десять лет по последнему приговору, побег, нападение на конвоира, незаконное владение оружием, поездная кража. Чем это пахнет? Так что терять ему, как говорится, нечего. Вполне может банду сбить. И тогда жди делов!
— А граница рядом, — хмуро заметил Юрский.
— И это вполне может быть, — согласился Коптельцев. — В том случае, конечно, если Тихонов в городе. И установить это — наша первая задача.
— На первых порах затаится, — раздумывал Юрский. — Вор он крупный, стреляный — знает, что ориентировка на него пошла, по всем учетам мы его проверим, фотографию получим. Заберется в какую-нибудь берлогу и будет выжидать!
— А нам что же? — нахмурился Коптельцев. — Сидеть, как говорится, у моря и ждать погоды? Какие предложения?
— В краденом реглане он долго гулять не будет. И сам сбывать не станет: не того полета птица! — сказал Юрский. — На скупщиков надо выходить.
— Так... — кивнул Коптельцев. — Барахолки, скупки, комиссионные — под контроль. Укрывателей проверьте. Но аккуратно, чтоб не спугнуть.
— Сделаем, Александр Алексеевич, — заверил Юрский.
— Что еще? — смотрел на оперативников Коптельцев.
— Облавы. По чердакам и подвалам, — сказал Бычков.
— Чего ему в подвале делать? — усмехнулся Юрский. — К удобствам привык. Не мелочь!
— А я не про него, Петр Логвинович, — объяснил Бычков. — Я про мальчишку. Обитаться он где-то должен? Не мои ли пацаны его обустроили? Не хотелось бы!..
— У тебя, Виктор Павлович, «маломерки» эти вроде болезни. Род недуга, как говорится, — засмеялся Коптельцев.
— Плохо это? — исподлобья взглянул на него Бычков.
— Во! В бутылку сразу полез! — весело сощурился Коптельцев. — Больно ты близко к сердцу ребячьи эти дела принимаешь. Так и надорваться можно!
— Не надорвусь, — пообещал Бычков. — А насчет ребячьих дел... Сегодня они ребячьи, Александр Алексеевич, а завтра, глядишь, во взросляк перескочат. Особенно если за ними такие, как Тихонов, стоят. Одного уже образовал! Я бы каждого такого пахана только за это к высшей мере приговаривал!