Значит, сначала на этот крючок подцепил, а потом вовлек. И когда немцы, а там у них спецы были крупповские, разгадали всю их механику, на порчу продукции рассчитанную, хотели схватить, не получилось. Папаша ваш в партизаны ушел и Рогозина с собой увел. Их обоих наши на самолете сначала в Москву вывезли, а потом на поезде в Челябинск. И теперь их обратно эвакуировали, на восстановление. От завода ничего не осталось, немцы на завод эшелон взрывчатки истратили, развалили вчистую. Завод, где я работал, поцелее вашего будет. Воздушный десант на него наши бросили, в цехах до подхода главных сил бились, сильно поломать не допустили. — Сказал просительно: — Вы бы своему папаше, может, намекнули бы, у нас прокатный стан мощнее и поновее и вентиляция в цеху лучше, можем жилплощадью обеспечить. Ежели предпочитает индивидуальное строение, соберу бывших фронтовиков, из уважения, на выбор капитально отремонтируем.
— Вы что, — возмутилась Люда, — хотите папу переманить с его завода?
— Так у него же сейчас завода нет!
— А у вас он что, есть?
— Сегодня нет, а скоро будет работать на полную мощность. Думаешь, зря с фронта лучших людей на него послали? Командование знает, какой завод важнее. На ваш не шлют, а на мой шлют, и, заметь, самых геройских.
— Это вроде вас, что ли? — сощурилась Люда.
— А что, вот погляди. — Сталевар распахнул китель, с изнанки которого была приколота Золотая Звезда Героя.
— Чего же вы прячете?
— Наружу мне ее носить по штатному теперешнему моему положению преждевременно. Вот выдам первую плавку полновесную, тогда вот он я весь, в наличности.
— Принципиальный!
— А как же!
Люда, приветливо улыбаясь, посоветовала:
— А может, вы бы к папе заехали погостить.
— Это чтобы уговорить?
— Если понравится, у нас на заводе останетесь.
— Вербуешь?
— Нет, это я просто так, — смутилась Люда.
— Может, приглянулся гвардеец! А что? Холостой, пригодный.
— Очень вы мне нужны, — возмутилась Люда, — я нахальных презираю.
— Это я в бою только нахальный, а так смирный.
— Привыкли там со связистками, а я вам не связистка. В артиллерии служила.
— Извиняюсь, какой же у вас калибр?
— Сначала тридцать семь, а потом семьдесят шесть.
— Это уже ничего, хотя против моих гаубиц — игрушки.
— Ну да, — заносчиво сказала Люда. — Орудие у вас тяжелое, зато вам воевать легче было: от переднего края подальше.
— Ты вот что, — зловеще произнес сталевар, — ты хоть и сержантша, но по мне ракеты не пускай. Обижусь, скомандую «Кругом арш», и весь наш разговор окончен, с офицером разговариваешь.
Люда машинально вытянулась, лицо обрело привычно послушное выражение, сказала тихо:
— Виновата, товарищ старший лейтенант.
— Какой я тебе лейтенант! — сокрушенно махнул рукой сталевар. — Был лейтенант, да весь вышел. — Помолчал, добавил: — Ты прости, забылся, допустил невежливость. — Вздохнул: — А глаза у тебя, знаешь, запоминающиеся, с искрой, может, адресок мой запишешь?
Люда сказала рассудительно:
— Это только незнакомым бойцам на фронт девушки письма пишут, я сама от одной получила. «Товарищ незнакомый, но дорогой мне боец». Гражданским девушки просто так не пишут.
— От вас действительно теперь не дождешься, — печально сказал сталевар. — Героям тыла такого почета нет. Придется мне самому тебе чего-нибудь написать.
— Вы бы лучше с моим отцом переписку наладили, — посоветовала Люда. — Вам он чего-нибудь полезное подскажет. Мартеновский цех у нас свой есть.
— Был.
— Нет, есть, — твердо сказала Люда и добавила не столь уже уверенно: — И не хуже вашего.
Отозванные с фронта на работу в тылу разговаривали между собой так, будто никогда военными не были.
— Насчет скрапа обеспечение полное. Металлолому навалено всюду до черта. Хорошо бы у армейских хотя бы трофейный транспорт выпросить. Им — все. А на заводе — конские дворы. Шихту на грабарках завозят.
— С блиндажных накатов кругляк извлекли на крепеж, но коротковат он, саперы без ума резали, только на перекрытие. Если б стандарт соблюдали, получилось бы и для обороны и потом для труда шахтерского. По-рабочему воевать надо было, с соображением.
— Фашисты хотели доменный цех восстановить. Завезли фурмы своего производства, но поставить не успели. Наши этим фурмам обрадовались — заграничные! Вмонтировали, печь задули, а фурмы плывут. В чем дело? Металл — дерьмо. А вот огнеупор у них подходящий, на каждом кирпиче, как на шоколаде, клеймо, не эрзад какой-нибудь.