– Как… как долго я должна оставаться на вашем ранчо?
Бойд улыбнулся. Всё оказалось очень просто.
– Трудно сказать. Одну–две недели. Общественный интерес спадает быстро. Эта новость долго сенсацией не останется.
– Но я не могу оставить свою работу на две недели! Приближается большая конференция, и я отвечаю за её проведение…
Бойд продолжал напирать.
– Я говорю это неохотно, но мне кажется, вы должны нам небольшую любезность. Мы ведь всего лишь просим вас на короткое время воспользоваться нашим гостеприимством. Затем вы будете совершенно свободны и сможете делать всё, что захотите.
Одри вздохнула. Ей не хотелось уступать Бенедиктам. Она привыкла сама распоряжаться своей судьбой. Уже три года она сама принимала решения, и свою независимость она ценила больше чем что-либо другое.
С другой стороны, она нуждалась в защите и укрытии, которое ей смогли предложить Бенедикты. Ей хотелось бы, чтобы всё закончилось как можно быстрее и причинило бы ей как можно меньше беспокойства. Ради Берта она не хотела создавать проблемы его семье, и, разумеется, ей меньше всего хотелось внимания со стороны средств массовой информации.
Кроме того, она подозревала, что без неё Бойд из «Гринспойнта» не уедет.
– Ну хорошо, мистер Бенедикт. Если это не помешает моей работе, я буду сопровождать вас на ваше ранчо.
Бойд поднялся и довольно потёр руки.
– Отлично. Мы выезжаем завтра утром. Сегодня уже поздно. Будет ли кто-либо беспокоиться, если вы уедете на одну-две недели?
Она отрицательно покачала головой.
– Родители?
– Нет, у меня нет родителей.
– Братья, сёстры, тёти, кузены?
– Тоже нет.
– Почти у всех есть родственники, – настаивал он.
– У меня нет. – Никого, кроме тётушки Марты из Хьюстона, которая скорее предпочла бы оказаться в колонии для прокажённых, чем признать своё родство с Гамильтонами.
– Может быть, мужчина?
– Нет.
– Это удивительно. От женщины вашего возраста и вашей внешности обычно ожидают, что у неё обязательно кто-то есть.
Одри восприняла это как комплимент.
– Конечно, я общаюсь с мужчинами, но кого-то особенного у меня нет.
Бойд едва мог поверить своей удаче. Она была настолько ничем не связана, насколько это вообще было возможно.
– Ну хорошо, Одри, тогда я сейчас посвящу в дело Питера. Потом мы сможем поехать к вам, чтобы вы уложили вещи.
– Я смогу их уложить сегодня вечером, раз уж мы всё равно отправляемся завтра.
– Нет, вы соберётесь сейчас и потом вернётесь со мной в отель. Вы будете ночевать сегодня здесь.
– Вы имеете ввиду здесь, в отеле?
– Я имею ввиду здесь, в моём люксе.
У Одри перехватило дыхание.
– Ну это уже слишком! Так не пойдёт!
Его непроницаемый взгляд заставил её замолчать.
– Так пойдёт. В этом люксе две спальни, Одри. Я вас уверяю, я не собираюсь делать ничего неприличного. Мой отец велел не спускать с вас глаз, пока мы не приедем на ранчо, и так оно и будет.
– Вы всегда делаете в точности всё, что скажет ваш отец?
– Почти всегда. Вы живёте далеко отсюда?
С ощущением собственного бессилия Одри подчинилась немыслимому повороту событий.
– Нет, совсем рядом.
– Отлично. Мы можем поехать на вашей машине? В Феникс я прилетел на самолёте, у меня здесь нет машины.
– Разумеется. На ранчо мы поедем тоже в моей машине?
– Я об этом пока не думал. А вы как считаете?
– Ну, это было бы неплохо. Я бы тогда смогла вернуться оттуда сама и никого этим не утруждать.
– Согласен. – Бойд подошёл к телефону и набрал внутренний номер.
– Питер, это Бойд Бенедикт. Вы не могли бы сейчас подойти сюда? Я должен обсудить с вами нечто важное. Да, прямо сейчас. Спасибо.
Он положил трубку и повернулся к Одри с видом человека, исполнившего свою миссию.
– Прогоните с лица это озабоченное выражение, Одри. Обстоятельства свели нас вместе на какое-то время. Мы с вами тоже можем подружиться. Надо стараться наслаждаться жизнью в любой ситуации. Пожалуйста, зовите меня Бойд.
Наслаждаться жизнью? В её голове зазвенели предупреждающие сигналы. Когда пять лет назад её радостная, счастливая жизнь начала разваливаться на куски, она смогла с этим справиться. Однако сейчас внутренний голос её предупреждал, что этот неожиданный контакт с Бенедиктами будет тяжёлой проверкой её способности справляться с чем-либо вообще.
Два часа спустя Одри чувствовала себя нервной и беспокойной – почти на грани потери самообладания. Она часто мечтала пожить в люксе «Дюранго», побыть окружённой роскошью, вспомнить, каково это – жить в роскоши. Сейчас же она поняла, что это может быть так же скучно, как и в любом другом номере отеля, если человек вынужден сидеть там безвылазно.