— Может так случиться, Нила, что просидит кто-то из нас в подполье, как мышка-норушка, и не пискнет, иначе не только себя, но и общее дело завалит…
— Ну, нет, — решительно выпрямилась Алпатова, словно готовясь остановить подводу, спрыгнуть на землю и дальше идти пешком, только бы без этой компании молодых граждан, с которыми она случайно, по недоразумению оказалась вместе. Неонилла не спрыгнула, но категорически отвергла предложение секретаря просидеть мышью всю войну и предупредила, что такое задание не для нее и она по приезду в город пойдет не на бюро подпольного райкома, а к Василь Василичу — партийному руководителю всего подполья — и попросит его дать ей персональное задание.
— Да погоди ты пылить, — спокойно, но твердо прервал ее Дмитрий. — Я пока тебе лично никакого конкретного задания не давал… Я же пока теоретизирую, пытаюсь предугадать возможные варианты нашей будущей работы и жизни…
— Все у тебя получаются варианты какие-то… Ну, мягко говоря, несерьезные, детские, — рубанула Неонилла и все-таки соскочила с подводы. Но свой соскок тут же объяснила — Ноги затекли.
Это, конечно, была неправда. Девчата да и парни не поверили Алпатовой. Ведь она иной раз за рычагами трактора сидит по три-четыре часа. Но никто ничего ей не сказал. Хотя Наташа, Феня и Клава, не говоря уже о Баннове, в душе были на стороне Алпатовой, они не вступали в перепалку, понимая, что Неонилла — кандидат в члены партии и, в случае чего, может пойти в свой райком, где всегда найдет защиту, и никто никогда ее из подполья не отчислит, а они еще зеленая комса, и для них этот рыжий Покорное— царь, бог и воинский начальник. Но это молчание не означало, что они все праздновали труса или держали критический кукиш в кармане. Если бы они были опытными бойцами, если бы они знали, как в действительности складывается судьба подпольщика и она была бы противоположной той, которую пытался нарисовать секретарь подпольного райкома, девчата не побоялись бы высказать все Дмитрию в лицо. Но беда была в том, что ни одна из них нигде никогда не читала воспоминаний подпольщика… Наверное, еще не успели написать… Напишут потом, после войны. Где-то, кто-то обобщит этот колоссальный опыт… и кто-то когда-то на будущее учтет его, примет на вооружение… Но это будет много позже. А сейчас нужно сидеть и терпеливо слушать, о чем говорит товарищ секретарь с подпольной кличкой «Злой». Хотя он вовсе не похож на злюку. И фамилия у него самая смирная. Уж лучше назвали бы его Рыжим. Это точнее и звучит не так обидно. Но, наверное, те, кто давал ему эту кличку, лучше знают Дмитрия. И надо так понимать, что злость его имеет отношение не к сидящим в телеге, а к не-мецко-фашистским оккупантам и их прихлебателям.
Покорное, несмотря на свою молодость, уже обладал определенным опытом работы с людьми, научился по каким-то неприметным деталям улавливать настроение человека. Вот и теперь он почувствовал, что подружки хоть и созерцают молча их дуэль, но все-таки мысленно на стороне Алпатовой, они тоже думают, что их работа в подполье должна сводиться не к отсиживанию, не к выжиданию и даже не к уходуза ранеными, которых они будут скрывать в условленном месте. до поры до времени, а к тому, чтобы денно и нощно громить гитлеровских захватчиков, где бы они ни появились. С чувством досады Дмитрий начал терпеливо разъяснять девушкам, что самое главное в их будущей работе — железная дисциплина, выполнять лишь то, что будет приказано, что всякая партизанщина неминуемо приведет к ненужным жертвам, будет играть на руку врагу.
Говорил он жарко и довольно. убедительно, так, что в конце концов девушки согласились с ним. Однако, сказали они, ведь будут какие-то непредусмотренные обстоятельства, в которых нужно будет принять моментальное решение, без совета, без помощи. Как же вести себя в таком конкретном случае?
— Так, как подскажет вам сердце, — чуть с пафосом ответил Дмитрий. — Но трезво все взвесив и оценив.
Таким оборотом все остались довольны, и даже Неонилла, посветлев лицом, снова села возле Покорнова.
Когда они подъехали к райкому, там уже ожидали их все комсомольцы, которым предстояло в случае оккупации города и района вести борьбу в тылу врага. Заседание было недолгим. Каждый получил конкретное задание, явку, пароль, день и час выхода на связь. После клятвы спели «Интернационал». Прощаясь, Дмитрий еще раз просил всех действовать осторожно, наверняка, не лезть в авантюры. Не думали и не гадали в ту ночь комсомольцы, что для многих из них встреча эта и это прощание будут последними, что в канун Нового года, когда советские войска освободят Котельниково, на митинге среди героев борьбы будут названы и комсомольцы, отдавшие. свои молодые жизни за свободу и независимость нашей Родины.