Расставаясь, Пимен Андреевич как. бы вспомнил забытое:
— Да, ты не стесняйся. В случае тугана какого, обращайся за помощью прямо ко мне. Народ организую, подможем. Словом, будем крепить союз серпа и молота. И Сергею Ивановичу мой поклон и привет…
Проводив Пимена за калитку, Зиновий Афиногенович долго смотрел вслед удаляющемуся другу, словно виделись они в последний раз, словно судьба навечно разъединяет их.
Не знал тогда Романов, что в оставшиеся мирные месяцы они действительно больше не встретятся и что в грозовом августе сорок второго пути-дороги друзей вновь тесно переплетутся, так тесно, что жизнь их кончится в один и тот же час и прах их будет покоиться вечно в одной братской могиле. Но это все будет потом, через полтора года, а сегодня старые друзья, расставаясь, как обычно, думали каждый о своем деле, о. том, как его лучше сработать…
„Итак, завтра в жизни Миши Романова наступит перемена. Что хорошего — принесет она? Друзей-приятелей он оставляет здесь. Голубей у него нет больше. Как его встретят хуторские? Он по себе знает, как нелегко приживаются новички на улице и в классе.
Когда они переехали с улицы Сербина, где жили в низах у доброй и веселой Анны Григорьевны, на эту улицу, Миша не сразу нашел себе приятелей. И вроде характер у него общительный, и песни петь он мастак, и под балалайку сплясать может. А сколько дней уличные пацаны не принимали его в свою компанию. Все приглядывались. И только когда Мороз у Пичуги зажилил бабку со свинчаткой и никто не посмел вступиться за конопатого пацана, Миша подошел к пос-традавшему и предложил:
— Давай вдвоем отнимем.
Морозов, уже тогда крепкий, откормленный, нагло засмеялся ему в лицо и издевательски заметил:
— Нет, гляньте, во дает цыганенок.
Но бабку кинул к ногам Пичугина. Только тогда Романова приняли за своего. А старшие ребята, услышав вечером, как он поет казачью песню «Из-за леса, леса — красные полки», увели его на околицу и попросили, чтобы научил их. До ярких звезд звенел над притихшей степью чистый, как ручей, голос Миши. Он то поднимался высоко-высоко, то падал на самую землю.
И настолько песня сдружила ребят этой окраинной улицы, что в сентябре, когда старшие пошли в школу, шестилетний Миша увязался за ними. Он пришел на урок как на большой праздник — в новой сатиновой рубашке и длинных брюках, перешитых из старых отцовских шаровар. На — черной, будто обугленной голове сверкала всеми цветами радуги расписная феска. Кто знает, может, так и закончил бы досрочно первый класс, если бы не дождливая холодная осень.
Промочил Миша ноги, сильно простыл. Пока его лечили травяными отварами, выпал на улице снег. Смастерил своей детворе Зиновий Афиногенович завидные салазки, а Мише деревянные коньки.
Как давно все это было. Первый класс и деревянные коньки, песни в степном раздолье — и голубиная воркотня на крыше… Теперь все это останется лишь в воспоминаниях, а все новое будет в хуторе.
Хутор этот, правда, не за кудыкиной горой находится, а всего-навсего в двенадцати ки-лометрах. Но все равно, жалко расставаться со всем, к чему привык за одиннадцать лет.
Когда отец отправился на станцию, Миша решил заглянуть в школу. Он вошел в свой класс. Распахнул раму и сел на — подоконник. Со стены на него немного насмешливо смотрел Пушкин. Поэт точно говорил мальчику голосом отца: да ты не грусти понапрасну, Мишутка, поверь мне: будут у тебя в Майорове друзья не хуже здешних, и школа там есть, и учителя.
Романов согласно кивнул головой и вышел из класса. Направился в конец коридора.
Вот и библиотека. Сейчас она закрыта. Но даже сквозь доски, словно сквозь стекло, Миша отлично видит стеллажи с книжками, маленький столик с абонементным ящиком, где на букву «Р» есть и его карточка.
Миша даже видит библиотекаря — Евгению Евгеньевну Георгобиани. Высокая, стройная и совсем. седая. Лицо этой женщины, с орлиным носом и черными широкими бровями, Романов запомнит на всю жизнь. Это она первая узнала, поняла, почувствовала сердцем, какую именно книжку нужно дать Мише, чтобы пробудить в нем интерес к чтению.
Когда Евгения Евгеньевна встретила Мишу в школе, она завела его в библиотеку и сказала, что каждая книга — это большой и настоящий друг человека. Только надо уметь выбирать друга. Вот, например, Миша любит каких друзей? Сильных и смелых, и чтоб они не врали. Евгения Евгеньевна улыбнулась и протянула руку к тоненькой книжке в красной обложке. На ней был на-рисован мальчик в драных штанах, в женской кофте и с веселой физиономией — маленький парижский бродяга Гаврош.