— Господи, нашли кого послать, — говорил мужчина растроганным голосом. — Думал, и не дождусь. Садись, — засуетился хозяин, залезая наполовину в теплую черную печку и гремя там чугунками. — Садись, садись… Озяб, голодный, небось.
Но Миша не двигался от притолоки: ведь человек не ответил, как положено у разведчиков, на условные слова. И Романов еще раз спросил:
— Так не забегал к вам на прошлой неделе поросенок?
Хозяин удивленно поглядел на мальчишку: что он, сумасшедший, повторяет одну и туже глупость? Какой поросенок на прошлой неделе, когда оккупанты три месяца мародерствуют в хуторе.
Но потом вспомнил что-то далекое, и лицо его снова просветлело. Старый дурень. Парень ответ ждет.
— Ежели с черным хвостиком и пятачком, то забегал…
Теперь они оба улыбались широко, открыто.
— Дошлый ты, парень, — хвалил Романова хозяин, угощая теплой картошкой и просяной пышкой.
— В нашем деле иначе нельзя, — серьезно отвечал Миша, с наслаждением глотая картошку.
Дядя Тарас рассказал связному, что в хуторе нет никакого штаба, нет даже комендатуры. Есть — небольшой гарнизон из румын и несколько полицейских. В школе румыны открыли полевой госпиталь. До вчерашнего дня в хуторе все было спокойно. Но вечером приехало две подводы. Румынский офицер привез одного убитого и четырех раненых солдат. Говорят, на мост напали партизаны, но охрана вовремя их заметила и уничтожила.
При этих словах Миша задорно подмигнул собеседнику черными озорными глазами. Хозяин понял юного связного и сказал:
— Я так и подумал. Ну, нагнали вы на них страху. Они сегодня на железную дорогу выслали дополнительное отделение.
Хозяин постоял несколько секунд у двери, прислушиваясь. Только после этого дядя Тарас сообщил Мише, что на небольшой станции Ремонтной какие-то важные штабы и там у них расположилось гестапо. Туда они свозят всех, кого подозревают в партизанской деятельности, или советских активистов.
— У нас трое раненых, — сказал Миша, спрашивая глазами, как на это посмотрит хозяин.
— Ночью принесите их сюда, — не раздумывая, — предложил дядя Тарас. — У меня во дворе погребец надежный. Кое-какие медикаменты добуду в госпитале… А вам тут оставаться нельзя… Охрану дороги они усилили. Словом, Пимену скажи, что я его жду. Приведешь балкой в леваду. Я встречу…
Дождавшись темноты, партизаны принесли раненых во двор связного. Здесь же, в зарослях терна и груши-дичка, договорились разбиться на две группы. Одна уходила за Котельниково на север, где в хуторах и станицах должна была собирать сведения, рвать провода, уничтожать офицеров связи и добытые сведения переправлять через своих людей резиденту советской разведки. Вторая, во главе с Ломакиным, временно, отходила в глубь степей, ближе к Дону.
Вот уже две недели радиоцентр партизанской школы каждый день в назначенное время выходит на связь с Людмилой Крыловой. Но на условленной волне в эфире ни шороха, ни звука. Из побочных источников стало известно, что на железнодорожной ветке Пролетарская — Котельниково была предпринята попытка взорвать мост. Правда, мост уцелел, но движение по нему прервалось на всю ночь. На перегоне Котельниково— Абганерово были разобраны пути. Сошел с рельсов эшелон боеприпасов. Кроме того, в пути следования из штаба немецкого полка исчезли два офицера связи с важными донесениями.
| В центре понимали, что все это делали партизанские группы, заброшенные в тыл врага в конце октября. Но почему они ничего не сообщают о себе, о своей дислокации, о своих операциях? Если у них вышла из строя рация, могли бы перебросить через линию фронта Крылову, а ей вручили бы другой передатчик. А может, она погибла в числе тех тринадцати, которых гитлеровцы расстреляли накануне праздника Октября? Может быть. Ведь ни один из тринадцати не назвал себя. Сколько ни мучили их гестаповцы, партизаны умерли безымянными. И среди них были женщины.
Об этом в разведцентре узнали от своего котельниковского резидента.
В это же время действиями партизан обеспокоилось немецкое командование. Оно усилило охрану железной дороги, мостов и дамб через степные речушки и балки. Специальным приказом для борьбы с партизанами был выделен крупный карательный отряд… На автомашинах и мотоциклах он с утра до ночи колесил по степным дорогам. Комендантам всех хуторов и сел, прилегающих к железной дороге, было приказано усилить наблюдение за местным населением, всех подозрительных задерживать и доставлять в главную комендатуру. В случае укрытия местными жителями неизвестных арестовывать тех и других и расстреливать или вешать без суда и следствия, сгоняя при этом на казнь всех хуторян от мала до велика.