— Куда же? — полюбопытствовал хозяин.
— В Киселевку. Далеко она от вас?
— Далековато. До Базков двенадцать, да там еще семь верст. Вот и сосчитай, сколько… Стой, — скомандовал сам себе дед. — Вот эта кобылка будто без тавра. Помоги заловить ее… s А этих шугай подальше…
Когда лошадь, понурив голову и фыркая, шла к сараю, словоохотливый старик спросил Мишу, не хочет ли он есть. Романов ответил, что только недавно его сытно накормили румыны. В свою очередь Миша поинтересовался, откуда здесь столько техники.
— А шут ее знает, — досадливо сплюнул казак. — Гутарют, под Сталинградом наши перешли в наступление. Вот фриц и подтягивает танки… Теперь слопают хутор с потрохами.
По направлению, указанному старым казаком, Миша пробрался к займищу. Сколько шел, столько и корил себя, что не возвратился на то место, где мотоцикл свернул с дороги. Какая-то внутренняя сила тянула его назад, и Миша, может быть, поддался бы соблазну, если бы на околице не заметил две крытые машины, между которыми на высоких мачтах протянулись провода антенны. «Походная радиостанция», — сообразил юный разведчик. Он тут же решил проследить, велика ли охрана.
Он стоял в густой заросли краснотала пять, десять, пятнадцать минут, но никто около машины не появлялся. Наконец из хутора подъехал черный, блестящий эмалью легковой автомобиль. Из машины вышел офицер. К нему подбежал солдат с автоматом на груди. Он доложил, что вокруг все спокойно. Офицер~ остался в невысоком кузове походной радиостанции, а Миша, не выходя на дорогу, прилеском направился в сторону Киселевки.
Своих он догнал на полпути к Базкам. И, не дав возможности расспросить себя о чем бы то ни было, тут же доложил Пимену Андреевичу, что в хуторе Приконском остановился танковый полк немцев.
— Это нам не по зубам, — с досадой сказал Ломакин.
— И радиостанция там у них. Охрана, видать, небольшая.
— Почему так думаешь?
— Целый час наблюдал. Кроме — двух часовых да технарей, никто не появлялся.
— Надо рискнуть, — предложил Хорошунов. — Я возьму группу и пойду. Без рации мы как без рук.
— Ну что же, — решительно пробасил Ломакин. — Дерзай, Иван Федотыч.
Группа из семи человек запаслась гранатами, патронами, провизией и уже через полчаса шла заимищем по направлению на Приконский. Вчерашнее сообщение о Сталинграде, взрыв склада в Терновой балке, удачное нападение на обоз настраивали партизан на боевой лад. Миша шел впереди Хорошунова и думал, как хорошо все складывается за последнее время. А если они разгромят немецкую радиостанцию и добудут передатчик, то жизнь, у них будет замечательная. Они точно узнают положение на фронтах, толучат новые задания. От радости, переполняющей сердце, Миша вполголоса запел в такт быстрым шагам.:
— Эй, Шаляпин, — остановил его Хорошунов. — Демаскируешь группу.
— Что вы, товарищ комиссар, — посмеялся пионер над чрезмерной осторожностью Хорошунова. — Я сюда шел — ни одного фрица и ни одного мамалыжника не встретил. А теперь, в ночь…
Хброшунов молча прижал варежку к Мишиному лицу. Он весь превратился в зрение и слух. Левой рукой выразительно махнул товарищам. Казалось, что в займище лишь шумит сухими ветками ветер да падают, глухо шлепая, с вершин комки снега. Но сквозь ветер и шум доносился скрип. Сначала редко, потом чаще. Иногда в скрип впечатывалось топанье копыт..
Хорошунов, увлекая группу, отошел от дороги в глубину чащи. Партизаны спрятались за черные стволы дубов. Через несколько минут на дороге показались двое немецких солдат, а за ними три длинные арбы, груженные сеном. Возле каждой лошади тоже шли солдаты..
Миша был уверен, что Хорошунов, убедившись в малочисленности охраны, даст команду, и группа внезапным ударом уничтожит врага.
Он уже взял автомат на изготовку, но комиссар показал Мише кулак. И этот жест оказался как нельзя кстати, потому что через минуту-другую снова раздался скрип колес — и еще три телеги с сеном появились на дороге. Их тоже сопровождало несколько солдат. За последним возом бежала собака.
Партизаны переглянулись. Они думали об годном и том же: унюхает или нет? Теперь уже все подняли автоматы, но Хорошунов еще раз выразительно потряс в воздухе кулаком.
«Собака, поравнявшись с тем местом, напротив которого застыли партизаны, остановилась, вытянув морду. Она повела носом из стороны в сторону, сделала несколько шагов к придорожным кустам. Немцы, о чем-то разговаривая, не обратили внимания на поведение животного. Ообака — подняла морду, неуверенно гавкнула и, поджав хвост, побежала догонять подводу.