— Назад! — потребовал Хорошунов. — Без паники. Там наши товарищи. Остановят, задержат. Поэтому прошу по одному. Садами добирайтесь. Ну, а с этими приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
— Ясное дело. Не подлежит. Кончай их, извергов. Быстрее, — гудела толпа, выбираясь из комнаты.
Машина, бросая на дорогу снопы, света, приблизилась к окраине хутора и, не заезжая на его улицу, ушла в направлении хутора Семичного.
Когда рокот мотора заглох, над силосной ямой прозвучал короткий дружный залп: приговор был приведен в исполнение.
Прощаясь с теми, кто провожал партизан до околицы, Хорошунов пообещал:
— Мы скоро вернемся, товарищи!
В приподнятом настроении уходила группа пологой ложбиной в ночь, на встречу со своими боевыми друзьями, уходила, чтобы обрадовать отряд первой удачной операцией после начала наступления родной армии под Сталинградом.
Лишь на третью ночь подошли к Лобову. И он точно вымер — ни огонька, ни звука. Решили вторично не испытывать судьбу, тем более что заметили тягач и много подвод. Разделились по одному, обошли примыкающие ложбины, балки — никого. Сошлись севернее Лобова. Усталость валила с ног. Но Хорошунов сказал твердо:
— До рассвета выйдем к Киселевке. Там узнаем.
Смутная тревога запала в сердце партизан. Ведь обещали ждать возле Лобова. Неужели что-то случилось? Не должно бы. Ни в балке, ни на дороге они не встретили следов боя. А вдруг в карьере для них копали яму? От такой страшной догадки даже озноб прошиб. Хорошунов заметил, что больше других растерялся Миша. Он остановился и стал внимательно оглядываться вокруг.
— Что потерял? — подошел к нему Иван Федотович.
— Куда они могли деваться?
— Отыщем! — уверенно сказал Хорошунов и снова зашагал, надеясь к утру добраться до Киселевки, где у отряда была связная.
Когда на фоне серого мглистого неба нечетко выступили окраинные дворы Киселевки, Хорошунов спустился в балку и сказал Мише:
— Ну, пионер, разгружайся. В хутор пойдешь беженцем. Разыщешь Горпину Московенко, попросишь у нее ситного хлеба. Она ответит: «Где ж его возьмешь?» Тогда попросишь хоть просяную лепешку. Ждем тебя здесь.
У первого встречного казака Миша спросил, где разыскать Горпину Московенко. Старик, равнодушно взглянув на маленького оборвыша, показал крайнюю саманную хату.
Сперва Горпина встретила мальца приветливо, но когда он попросил у нее. ситного хлеба, испуганно зыркнула на соседние плетни и проводила в хату.
— Ищут вас, — сообщила Московенко, и на ее испитом лице лихорадочно загорелись глаза. — Вчера днем около грейдера остановили троих с сундуком. Но они перебили патруль и сбежали.
— Куда? — Миша понял, — что это был Красноюрченко с товарищами. Как они умудрились выйти на самую оживленную грейдерную дорогу? Непонятно. На что рассчитывали? На эти вопросы Московенко не могла ответить разведчику.
— Стало быть, ты не от них, — облегченно вздохнула женщина, положила перед Мишей кусок просяной лепешки и пару картофелин. — Закусывай, а я тебе скажу, куда дальше путь держать.
Из хутора Горпина велела выйти с очередной толпой беженцев. Их тут каждый день ходит видимо-невидимо, и комендант рукой на них махнул. Сперва было строго — документы требовали, а теперь пороются в мешках и кошелках, что получше найдут — оставят себе, а хозяев отпускают на все четыре стороны. Но проход разрешается только до комендантского часа. Как смеркнется, патрульные стреляют в любого, кто появится на дороге и не отзовется на пароль. Вчера от Ломакина приходил паренек. Шустрый такой, белобрысый, взял у нее банку соли. Сказал, что провиантом они себя обеспечили до конца войны. Еще сказал, что день-другой партизаны будут неотлучно находиться за хутором Лобовым, в балке Базовой.
— Их там нет.
— В кошаре смотрели?
— Туда мы не заходили, думали, там немцы.
— Какие немцы, — оживилась Горпина. — Они туда и носа не кажут. Место там очень удобное.
Пока Миша доедал картошку, Московенко рассказала ему, что в Киселевке стоит эскадрон румын, а в Лобове остановилась артиллерийская часть. Румыны ждут, что их не сегодня-завтра перебросят на передовую, которая, по слухам, подошла к Абганерово.
На дорогу она дала Мише три лепешки и с десяток картофелин.
С этими вестями пришел Миша к Хорошунову.
КОРОТКИЙ ПРИВАЛ
С наступлением темноты четверка двинулась по указанному адресу. Теперь они смело шли к двум кошарам, затерянным в степи, в округ жении больших скирд прошлогодней соломы. Под ветрами, дождями, морозами скирды почернели и походили больше на земляные курганы. От их черноты веяло чем-то мертвым, страшным. «А вдруг тут никакого отряда нет, — с беспокойством думал Хорошунов, приближаясь к крайней кошаре. — Встретит нас вражеская засада». Он остановился в затишке, держа автомат, шепотом приказал: