— Что же вы не рады, товарищ лейтенант? — с человеческой завистью и одновременно с гордостью за своего командира спросил ординарец, когда они ехали со смотра на квартиру.
— Почему не рад. Конечно, рад, — улыбался Андреев, — но если бы ты знал, чего я хочу, то такими глупыми вопросами меня не награждал.
— А чего же вы хотите? — заинтересовался ординарец.
Офицер посмотрел на него и ничего не ответил. Разве мог сказать он Мамаеву о том, что сегодня ему впервые за два военных года не хочется уходить из городка, хочется остаться здесь на лишний день, даже полдня, ну хоть на час. Нет, об этом никто не должен знать. даже Сковорода, который понял бы Андреева и не осудил его.
Перед выходом к лейтенанту подъехал лихой разведчик.
— А Валя не едет с нами? — удивленно спросил он. прикуривая от трофейной зажигалки Андреева.
— Нет. Я приеду в отпуск, и мы поженимся.
— Разве это нельзя оформить сейчас? — не понял Сковорода. — Взял бы и зачислил ее в медсанбат, у меня там начальник. — свой человек. Он мою Люську запросто принял, и ни один комар носа не подточит. Учись, лейтенант, пока я живой.
Андреев усмехнулся.
— Нет, Ваня. Я вовсе не хочу такой любви.
— Пожалеешь, Андрюха, да поздно будет. — И, отъезжая от комбата, попросил: — Если передумаешь, шепни.
Полк уходил из городка… Звенела на морозе начищенная до золотого блеска медь духового оркестра. Новая музыка, свободная, легкая и в то же время невольно переносившая идущих куда-то в ночь, в разбитый городок, в залу, откуда доносятся звуки сохранившегося старого, немного фальшивящего рояля, к дому, где, скрипя на проржавевших петлях, раскачивается одна половина массивных дубовых ворот, заставляла улыбаться и ласково глядеть на слепящий глаза снег.
Валя стояла среди провожающих. Здесь были знакомые: некоторые по месту довоенной работы, некоторые по совместной жизни в партизанском отряде. Она видела, как Андреев, разговаривая с полным майором, беспокойными глазами искал ее среди стоящих на обочине. Она поднялась на носки и протянула вверх руку. Андреев увидел ее, и его смуглое лицо просветлело. Он поравнялся с Валей, остановил коня и сказал:
— Я буду писать тебе каждый день… Жди меня. — И, наклонясь еще сильнее, сказал тихо, чтобы слышала одна она: — Милая.
В это время мимо проезжал молодой офицер и шутливо бросил на ходу:
— Очередная любовь, Андрюша?
Андреев не обратил внимания на балагура, но глаза Вали вдруг стали испуганными. «Очередная любовь. Я — очередная? А он говорил… Но ведь те, кто воюет с ним, лучше меня знает его. Андреев смеется. Чему? Радуется, что уезжает. Мне так грустно, а ему весело». Она отвернулась.
— Валя? — огорчился Андреев, заметив перемену в ее лице.
— Прощайте, Андрюша, — спрятала она глаза, наполненные слезами. — Спешите, ваш батальон ушел.
— Валя? — еще раз обратился он к ней, но она, опустив низко голову, выбиралась из толпы.
— Товарищ лейтенант, — осадил во$ле него лошадь ординарец. — Вас командир полка требует.
Андреев в последний РОЗ взглянул НО Валю и, пришпорив коня, поскакал в голову колонны.
На следующее утро Валя укладывала в портфель чудом уцелевшие конспекты лекций, учебники Прянишникова, Вильямса. Она верила, что в ближайшее время в техникуме начнутся занятия, прерванные нашествием. Надо было начинать работать. И она решило во что бы то ни стало добраться до учхоза, но подумала и поняла, что будет лучше, если она сходит в районо или в райисполком, на худой конец. Там скажут, когда и куда следует явиться, чтобы начать мирную жизнь, о которой она столько мечтала.
Она подошла к зеркалу. Оттуда на нее глянуло плоское желтоватое лицо с нахмуренными бровями.
— Разве я поступила дурно? — спросила настоящая Валя у той, в зеркале, и, не. дождавшись ответа, продолжала: — Ведь я, любила его. И даже сейчас, когда мне стало известно, что я очередная любовь Андреева, я все равно люблю его: большого, сильного, красивого. Я даже верю, что он напишет, объяснит…
Мысли о вчерашнем лейтенанте прервал тяжелый стук в дверь. Валя быстро вскочила и, на ходу поправляя нерасчесанные после постели, длинные волосы, побежала открывать.
— Здесь Гордеева живет? — спросил, равнодушно подросток..
— Да. А что?
— Повестка ей. Наверное, это вам, — поправился подросток, глядя на протянутую руку женщины. — Из военкомата.
Валя расписалась на корешке. Закрыла дверь, прочла текст повестки.
— К девяти, — испуганно прошептала она, увидав, что стрелки ходиков показывают половину десятого.