— Если у тебя дело не очень важное, то лучше дальше не идти!
— Это почему же? — поинтересовался У Чжи.
Старик, пощипывая усы, хитро улыбнулся.
— Нехорошее здесь место! Два дня тому назад ночевал в той деревне один человек, нес он с собой большой пакет опиума. Остановился ночевать в одной семье, а ночью хозяева — муж с женой — удавили его, а опиум спрятали. Узнал об этом командир батальона Цинь и приказал расстрелять их, а опиум забрал себе. Видите, какие в этих местах порядки.
— Командир батальона Цинь… Он из Сычуаньской армии?
— Ни из какой он не армии! Имя его Цинь Бяо, это большой разбойник! Да-а, очень опасный человек!
У Чжи смотрел на беззубый рот старика, на его воспаленные глаза и думал: «Для чего он мне это рассказывает?.. Или напугать хочет?»
Старик глубоко вздохнул и философским тоном продолжал:
— Человек живет, пока дышит. А ведь в наши дни как: сегодня разуваешься, а придется ли завтра обуться — никто не знает. Что и говорить — жизнь такая! Беда, она вон как на крыльях летает. А умирать никому не хочется! Я уже старик, а жить хочу, да еще как!
«Чего он крутит? — думал У Чжи. — Дошел до середины пути, а теперь голову морочит, будто дальше идти и не собирался. Заставлять силой — не годится!» Тут он вспомнил об опиуме, который захватил с собой на всякий случай из города. В горах опиум ценится дороже всего другого, и У Чжи решил задобрить старика. Он вынул из кармана шарик и подал старику.
— Почтенный, эта штучка подымет тебе настроение. А ты «коль взялся провожать Будду, то провожай его до Западного Неба»![18] Значит, так: доведешь меня до Тацзыпина и можешь возвращаться обратно. Договорились?
При виде опиума настроение старика совершенно изменилось: глаза его радостно заблестели, он начал горячо благодарить У Чжи, но через минуту из вежливости стал отказываться:
— Что вы, я не могу это принять! Оставьте лучше себе.
У Чжи объяснил ему, что он не только опиум, но и обычные сигареты не курит. Тогда старик привычным жестом торопливо закинул шарик в рот и побежал к ручью, чтобы запить опиум холодной водой. Настроение его сразу поднялось.
— Теперь можно и дальше трогаться — отдохнули достаточно!
Путники медленно начали спускаться по другому склону горы через такие же, как и раньше, безбрежные заросли бамбука. Лучи солнца не доходили до земли, и в чаще стоял густой сумрак. Ноги все время скользили по мху.
До Тацзыпина они добрались уже вечером, когда солнце спряталось за горы. У Чжи предполагал, что Тацзыпин — это деревня, однако он увидел лишь одно строение и то без крыши, а рядом с ним высилась каменная пагода, на передней стороне которой виднелась какая-то неразборчивая надпись. Только при внимательном рассмотрении У Чжи удалось разглядеть три иероглифа — «Тацзыпин». Вокруг не было ни одной живой души. Лишь вдали, на южном склоне горы, виднелось несколько хижин, от которых кверху подымался дымок.
«У Юн-хуа говорил, что здешнего старосту зовут Хуан Мин-и, — вспомнил У Чжи. — Он должен жить где-нибудь поблизости!»
Вместе с проводником он прошел к строению у пагоды. На стук оттуда вышла высокая женщина, оказавшаяся женой Хуан Мин-и.
— Он ушел на соседнюю гору, — ответила она на вопрос о муже.
— Извините за беспокойство, но я попросил бы вас позвать его!
Женщина подошла к воротам и, сложив руки рупором, крикнула:
— Э-эй! Тут к тебе пришли! Иди домой!
С вершины противоположной горы донесся ответный крик, но У Чжи ничего не разобрал. Уже совсем стемнело, когда этот Хуан Мин-и возвратился домой с тыквенной бутылкой и куском вяленого мяса в руках. Узнав, что У Чжи нужен проводник на север, он замахал руками:
— Туда никак не пройти, никак! На севере отряды Красной армии и бандиты. Убьют тебя, и никто даже не узнает!
У Чжи понял, что его уговорить невозможно, и не стал с ним спорить. Он только улыбнулся и сказал:
— Я никого не боюсь. Дело в том, что я представитель шанхайского филиала Общества Красного Креста и прибыл сюда с благотворительными целями — проверить, как здешнее население пострадало в этом году от стихийных бедствий. Красный Крест собирается оказать вам помощь деньгами, одеждой, зерном. За что же меня убивать?