«Прием». Разведчики теснее сгрудились вокруг Георгия. Всего несколько слов оттуда, с Большой земли. «Благодарим, данные отличные. Командование».
Лица светлеют, разглаживаются морщинки и кажется, уже не так холодно и мрачно в лесу. Разведчики знают истинную цену этой скупой похвалы. Каких усилий стоит иногда даже самая короткая информация!
Здесь, в Латвии, легально работать крайне трудно. Для этого нужны знакомства. А завязать их не так просто. Правда, вокруг немало людей сочувствующих, но ведь не сунешься к первому встречному, не расскажешь ему.
Позавчера разведчики после долгого блуждания по лесу и болотам рискнули зайти на хутор, к фермеру. Хозяин оказался своим — принял. Обогрелись, обсушились и уже собрались дальше — стук в дверь: пришел сосед кулак, сын которого — айзсарг. Разведчики замерли в смежной комнате: узнает — хозяину не сдобровать, ну, а им и подавно.
Пронесло!
Без линии фронта
Линия фронта, «классическая» линия фронта с окопами, системой траншей, минными полями и проволочными заграждениями — эта линия была, и проходила она теперь далеко от Москвы. В сводках Информбюро то и дело появлялись новые направления, меняли свое название фронты. К июлю 1944 года была полностью освобождена Калининская область, но Калининский фронт перестал существовать еще в октябре 1943, когда он был переименован в 1-й Прибалтийский. Прибалтийский фронт, образованный из Северо-Западного, стал теперь 2-м Прибалтийским. Советские войска вышли к границам Советской Прибалтики.
Здесь же, в затерянных глубинах лубанских, мадонских и цесвайнских лесов, фронт проходил всюду — через каждый город, каждый хутор, каждую семью.
Латышские партизаны начали наносить удары по врагу в первые же «медовые» месяцы фашистского Остланда. К 1943 году в Латвии действовали уже три крупные партизанские, бригады. Народные мстители поднимали на воздух склады с горючим и боеприпасами, пускали под откос поезда, выводили из строя технику, убивали гитлеровских солдат, офицеров и их холуев. Врагу не было покоя ни днем, ни ночью.
4 августа 1943 года партизанами был нанесен массированный комбинированный удар по железнодорожным магистралям: взлетели сотни эшелонов, рухнули десятки мостов, километры изуродованных рельсовых путей надолго вывели из строя важнейшие коммуникации. 81 взорванный эшелон, 78 разбитых локомотивов и 700 вагонов, тысячи убитых фрицев — вот «лицевой» счет партизан только одной 2-й Латышской бригады к лету 1944 года. А ведь еще за год до этого Гитлер вынужден был признать, что положение с перевозками становилось катастрофическим из-за партизан.
Не было дня, чтобы партизаны не наносили удара по врагу, но и враг не оставлял в покое партизан. Он обрушивал на них отряды карателей. В начале февраля 1943 года целая немецкая дивизия при поддержке танков, самолетов и артиллерии предприняла внезапное наступление и на партизанский район с юга, со стороны Невеля. Бой продолжался неделю. Партизаны отбились. 15 февраля началась карательная экспедиция со стороны Резекне и Даугавпилса. В ней участвовало 20 тысяч фашистов. Они уничтожили 169 деревень в Освейском районе. Из 25 тысяч жителей района уцелело лишь несколько тысяч, остальные были расстреляны, сожжены заживо, угнаны в рабство.
Против 2-й бригады, командиром которой был Петр Кришьянович Ратынын, а комиссаром Рафаэль Давидович Блюм, за 11 месяцев было направлено 33 экспедиции. Партизаны отбивались, маневрировали, исчезали и вновь наносили удары.
Разведчикам группы Морского было трудно вдвойне: они несли все тяготы партизанской жизни и в тоже время продолжали изо дня в день свою невидимую для постороннего глаза и нужную для фронта работу. Они уходили на сутки, на недели, не зная, что их ожидает завтра.
На это задание группа Морского отправилась 31 ноября 1943 года. В ее составе были: командир — старший лейтенант Александр Морской, заместитель — рядовой Владимир Кирьянов, разведчики — старший сержант Федор Лушкин, младший сержант Георгий Казанцев, рядовой Иван Коледа, радист — старший сержант Константин Туманов (Георгий Борисов).
1 декабря 1943 года подошли к озеру Нещедро, к невидимой линии фронта[6]. Первый рубеж — водный. Осторожно ломая лед, стали пробиваться с лодками на чистое место.
Выехали на середину. Все спокойно. Но Володя Кирьянов с волнением всматривается в темноту: озеро широкое, около трех километров, а волны, разыгрались не на шутку, хлещут о лодку, поднимают шум.
«Как бы ветер не выдал нас, а то приедем к немцам сами», — думал он.