"Похож на провинциального актера, выгнанного со сцены за пьянку", решил Алексей.
Он почти не ошибся: как выяснилось, до войны Ландович работал театральным администратором. Но ломался он, как плохой актер, важничал, говорил с недомолвками, многозначительно.
У Алексея крепло убеждение, что перед ним ничтожный, но с неудовлетворенным честолюбием человек, авантюрист, мечтавший о крупной роли в жизненной игре, но так никогда ее и не получивший и теперь с приходом гитлеровцев решивший взять реванш за прошлое.
Алексей понял, что Ландовичу польстит, что с ним разговаривает не рядовой партизан, а некто повыше.
Поэтому он отрекомендовался уполномоченным обкома партии и заметил, что на Ландовича это произвело впечатление.
- Вы хотите с нами сотрудничать? - задал вопрос Алексей.
Ландович подтвердил, что он не намерен в такое время сидеть сложа руки и готов выполнить любое задание.
- Задание есть. Нужно проверить склад с оружием.
Согласны?
Ландович кивнул головой.
- Тогда слушайте меня внимательно, - продолжал Столяров. - Пойдете по шоссе в сторону Кричева.
На седьмом километре, у телеграфного столба номер шестьдесят пять дробь сто один свернете вправо на запад, войдете в лес, через пятьсот метров увидите поляну, на ней четыре сосны. Они сразу заметны, вокруг вырублены деревья. Вот на этой поляне зарыто оружие:
несколько ящиков с винтовками, два - с ручными пулеметами и еще два с боеприпасами. Запомнили?
По просьбе Ландовича Алексей еще раз повторил ориентиры.
- Хорошо. Запомнил, - заверил Ландович. - Какова же моя миссия?
- Сначала проверьте, на месте ли оружие, и, если на месте, мы дадим вам людей и подводы. Вывезете все по адресу, который позднее получите.
- Будет сделано, - весело сказал Ландович.
Договорились, что Ландович проверит склад с оружием двадцать седьмого между двумя и пятью часами дня. Время это выбрали потому, что Валентин Готвальд в эти часы был свободен от дежурства в комендатуре.
Дня за два до назначенной даты Алексею удалось познакомиться с шофером коменданта. Это был высокий молодой человек с приятными серыми глазами и светлыми русыми волосами. Застенчивая улыбка придавала его лицу что-то детское. Сначала он держался скованно и даже настороженно, но потом разговорился. Свел их Шерстнев на толкучке, где Готвальд старался сменять немецкие сигареты на сметану, а Алексей, как обычно, пришел за дратвой.
Шерстнев скоро ушел, а Готвальд с Алексеем пошли в пивную.
Готвальд рассказал Алексею, что его отец, немецкий колонист, некогда работал на Минском машиностроительном заводе. Но отца своего, как, впрочем, и мать, Валентин помнил смутно: они умерли, когда он был еще совсем ребенком. Некоторое время Готвальд воспитывался у родственников матери, но они оказались людьми скупыми, расчетливыми, непрестанно попрекали парнишку куском хлеба, и в конце концов Валентин "ударился в.бега". Его подобрали и отправили в детскую колонию. Там-то он и нашел свой настоящий дом и свою семью. Там же вступил в комсомол и получил специальность шофера.
До войны Готвальд работал в гараже облисполкома: возил одного из заместителей председателя, и тот, по словам Валентина, относился к нему как к родному сыну.
Валентин познакомился со студенткой пединститута, на которой и женился незадолго до начала войны. Эвакуироваться ему не удалось, а дом неподалеку от облисполкома, в котором они жили, сильно пострадал во время налетов фашистских бомбардировщиков. Пришлось перебраться в село, к родственникам жены. Как он относится к фашистам? Как и все советские люди:
ненавидит. Однако "немцев не надо валить всех в одну кучу". Есть такие, которым "понабивали в голову дряни", но многие, как он убедился, только подчиняются приказу - иначе нельзя.
Алексей рассказал Готвальду о задании. Двадцать седьмого декабря с двух до пяти вечера ему следует находиться в селе Осиновка, что стоит на шоссе в сторону Кричева, и незаметно наблюдать за дорогой. Со стороны города должен появиться человек... Алексей описал его внешность.
- Ландович? - вырвалось у Готвальда.
- А ты его знаешь?
- Еще бы! Кто его не знает...
- Тогда тем лучше. Так вот, с двух до пяти он должен быть в селе Осиновка, затем свернуть в лес. Ты пойдешь за ним, но так, чтобы ни он, ни кто другой тебя не заметили. Понял?
Готвальд кивнул головой и спросил:
- А дальше?
Дальше Готвальд должен был проследить за поведением Ландовича, а в случае, если тот не появится в Осиновке, разыскать поляну с четырьмя соснами и наблюдать за ней.
Валентин не скрывал своего разочарования: задание показалось ему малоинтересным.
- Нельзя ли чего посерьезней? - попросил он.
Но Алексей заверил его, что это дело рискованное, и просил действовать осторожно.
Алексею и самому не хотелось посылать Готвальда на это рискованное задание, которое мог выполнить и другой, не обладавший данными Готвальда. Валентин - служащий комендатуры, свободно общающийся с фашистами и знающий немецкий язык, конечно, мог быть очень полезным именно в разведывательных операциях. Но другого помощника у Алексея не было, да, кроме того, если на Готвальда наткнутся гестаповцы, он не вызовет подозрений и сумеет вывернуться, рассказав, что ходил в деревню покупать продукты.
Алексей ждал Ландовича в условленном месте на шоссе. Он еще издали заметил, что Ландович не торопясь идет по обочине дороги. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он вышел из кустов и дал знак Ландовичу следовать за ним.
Ландович следом за Алексеем свернул с дороги и нырнул в лес. Лицо его светилось самодовольством. Зеленый шарф был обмотан вокруг шеи как-то особенно лихо.
- Задание выполнено, - по-военному доложил он. - Ящики с оружием найдены...
Алексей поинтересовался, каким образом Ландовичу удалось их обнаружить.
- А шомполом, - живо ответил тот. - Воткнул в землю в одном месте ничего, воткнул в другом - чувствую, что-то твердое. Так что давайте людей - ночью вывезем...
Алексей пообещал, что люди и подводы будут, однако в котором часу - не уточнил. Между тем он думал о донесении Готвальда.
Валентин сообщал, что, как ему и было приказано, двадцать седьмого декабря он с двух до пяти дня находился в селе Осиновка, но Ландовича не видел. Тогда он пошел к четырем соснам и увидел, что на поляне то и дело вспыхивают огоньки карманных фонарей.
Он тихонько вернулся в Осиновку.
Это не совсем противоречило донесению Ландовича.
После пяти в лесу уже темно, и, возможно, именно Ландович и светил фонариком. Тем более что последний утверждал, будто бы искал оружие до вечера. Но почему тогда его не видел Готвальд в Осиновке: ведь шоссе около Осиновки Ландович миновать не мог по дороге в лес.
- Нет ли у вас карманного фонарика? - спросил Алексей.
Ландович сказал, что нет, но, если нужно, он достанет.
Этот ответ укрепил подозрения Алексея: Ландович лжет.
Встречи с Корнем были очень затруднительны.
Штаб-квартира подпольного обкома была строго законспирирована и находилась в районе действий местного партизанского отряда. Но Алексею все-таки удалось повидаться и с Корнем. Тот предложил прекратить связь с Ландовичем до выяснения всех обстоятельств.
Но ждать пришлось недолго. Через день после встречи Алексея с Ландовичем Корень получил от связного зашифрованную записку. Шерстнев просил свидания четвертого числа по варианту номер один, что означало конспиративную квартиру в селе Глинцы.