– Попробую, – скромно сказал я, а про себя подумал, что надо бы отыскать где-нибудь коробку папирос.
Я продумал несколько вариантов допроса, но ни один из них, по моему разумению, для этой девушки не подходил. Видно, что из «бывших», на простенькую провокацию не клюнет, а на сложную комбинацию времени нет. На увещевания – такая молодая, а уже террористка! – не отреагирует. Если даже она и младше меня, то ненамного. «Разводку» – мол, зачем же вы твари, хорошую девушку убили, чтобы на съезд попасть, пока придержим.
Значит, будем импровизировать и убалтывать. Она не профессиональная подпольщица, не уголовница, проколется всё равно.
Выложив на стол желтенькую пачку папирос, убедился, что есть пепельница, прочитал вслух надпись:
– Папиросы «Театральныя», десять штук, по цене шесть копеек. Представляете, а с меня за них десять рублей содрали! – пожаловался я девушке.
У барышни дрогнули ноздри, и она уже искоса посматривает на коробку, слегка прикусывая нижнюю губку.
– Кстати, а вас не Ирина зовут?
Несколько удивленный взгляд. Слегка презрительная гримаска и легкое мотание головкой – мол, нет, не Ирина.
– А я, представьте себе, другие папиросы вспомнил, – широко улыбнулся я. – Как там у классика? Оставим себе от старого мира только папиросы «Ира»! Или не так?
Глаза широко распахнулись, а ротик открылся, чтобы спросить:
– Какого классика?
Ах ты моя милая! Ну вот ты уже начала говорить.
– У Маяковского, у Владимира Владимировича.
– А что, этот паяц уже стал классиком?
Ты что, дорогая, не любишь самого революционного поэта? Надо исправляться. Владимир Владимирович столько положил таланта для рекламы «Моссельпрома»! Тьфу ты, какой «Моссельпром»? Он же появится вместе с нэпом. Если она гимназистка, то надо убалтывать чем-то другим.
– Мне тоже больше Кондратьев нравится, – начал я уходить от темы. – Вот послушайте:
– Дальше не надо, – попросила девушка, хотя я и сам был готов остановиться, потому что не помнил, как там дальше. – Я читала стихи Кондратьева, мне не понравились. Проза у него неплоха, а как поэт он слабый. Блок всё равно лучше.
– Так кто бы спорил? – картинно всплеснул я руками. – Александр Александрович – наше всё! Да, а вы тоже, как Блок?
– Что «тоже»? – не поняла девушка.
– Не возражаете, если я закурю?
Похоже, девушка удивлена, что чекист спрашивает разрешение закурить, но милостиво кивнула:
– Курите.
Я нарочито медленно достал папиросу, смял мундштук, поднес к губам и чиркнул спичкой. Затянулся, надеясь, что не закашляюсь. Не курил давно, а вот, поди же ты, приходится. И что не сделаешь ради важного дела, простите за тавтологию.
– Можно и мне? – попросила девушка.
Милая, я же их для тебя и покупал! Конечно, можно.
Жадно затянувшись, девушка в блаженной истоме закрыла глаза. Затянувшись ещё раз, нервно спросила:
– Так что там у Блока? Вы начали говорить, но не досказали.
– У Блока нет такого! – возмутилась девушка.
– Это не Блока, это пародия Виктора Полякова. Только вы, девушка, бомбу не успели бросить.
– Не успела, потому что её латыши нашли. Рыцари революции, не стесняющиеся по женским туалетам шнырять, – презрительно сказала девушка.
– Значит, это были всё-таки вы? А я думал, начнете изворачиваться.
– А зачем? – хмыкнула девушка. – Всё равно расстреляете.
– Ну, это не я решаю, а трибунал. Но пока ваши анкетные данные выясняют, времени много пройдет. Может, он и передумает, заменит расстрел хозяйственными работами. Вы же ущерб нанести не успели.
– Можно ещё одну? – спросила юная террористка и, не дожидаясь ответа, вытащила из коробки папиросу.
Выкурив её в три затяжки, потянулась за следующей, но я отодвинул коробку. Этак моей зарплаты для подследственных не хватит. И так, благодаря Полине, всего десять рублей осталось.
– Давайте вначале выполним кое-какие формальности, – мягко предложил я, потянувшись за ручкой. – Ваша фамилия, имя, отчество, социальное положение. Как я полагаю, вы принадлежите к партии социал-революционеров?
За последнее время я уже вполне сносно научился управляться перьевой ручкой и чернилами. Всё дело в практике.
Итак, Софья Николаевна Ананьевская, дворянка, девятнадцати лет, выпускница женской гимназии, член РСДРП (б) с августа тысяча девятьсот восемнадцатого года.
– Социал-демократической партии? – растерянно спросил я. – Вы, наверное, хотели сказать – российской коммунистической партии большевиков?
Стоп. Почему большевиков? Террористка и большевики?
– Я хотела сказать ровно столько, сколько хотела сказать. Мои товарищи и я не приняли резолюцию шестого съезда партии об исполнении программы-минимум. Поэтому мы не считаем нужным становиться членами новой партии.
Напротив – именно наша партия является истинными коммунистами, а не РКП (б).
– Позвольте, – пожал я плечами. – Буржуазно-демократическая революция совершена, в России установлена социалистическая республика. Всё, что было в программе от тысяча девятьсот третьего года, выполнено. Сейчас идет работа по созданию новой программы партии. К тому же, хочу напомнить, создателем программы-минимум является товарищ Ленин, глава нашего правительства.
– А как же Польша? Скажете, это Временное правительство? Ладно, тогда Финляндия. К тому же из-за Брестского мира Россия потеряла Малороссию, Прибалтику, что там ещё? Значит, социалистическая революция в стране не завершилась. А кто позволил окраинам уйти от нас? Разве не псевдобольшевики? А Ленин, в сущности, предал интересы партии и народа. Он заявил об установлении диктатуры пролетариата, а где пролетариат? Скажите, сколько среди наркомов пролетариев?
Я вспомнил только Шляпникова, вроде бы работавшего когда-то токарем, но девушка меня не слушала:
– Заявляя о диктатуре пролетариата, большевики боятся видеть во власти пролетариат, разве не так?
Вот это да! Радикальный социализм, переплетенный с великодержавным шовинизмом! Но моё дело не разбираться в идеологических факторах, мне бы что-то попроще, поближе к делу.
Да и рассуждать о кухарках, управляющих государством, тоже не хочется. Кстати, так и не сумел нигде отыскать – где товарищ Ленин об этом говорил? У Шатрова в пьесе есть фраза о том, что «кухарка должна учиться управлять государством!». Но управлять и учиться управлять – две большие разницы! А вот говорил ли Ленин, не говорил, сказать трудно. У нас и так любят цитировать известных людей, не задумываясь, они сами сказали или литературный персонаж. Вон сколько раз читал, что Сталин сказал: «Нет человека, нет проблемы», хотя это сказал не Иосиф Виссарионович, а Анатолий Рыбаков вложил эти слова в его уста.
Ладно, отвлекся.
– То есть вы и ваши товарищи хотели убить товарища Ленина, потому что он отошел от своих же принципов, так?
– Именно так! Если уничтожить нынешнего лидера партии и правительства, начнется хаос. Вот тогда-то власть в стране перейдет в руки настоящего пролетариата!
Ой-ой-ой! О переходе власти в руки истинного пролетариата ничего не могу сказать, но хаос начнется и ещё какой! Разумеется, партия может быстро прийти в себя, избрать нового вождя, но может начаться и борьба за власть. А тут ещё и эсеры с меньшевиками, и белое движение. А вскоре, как помнится, в Сибири объявится Колчак.