— Новый приказ, который получила бригада, был вызван самим ходом наступления, — говорил Рязанский. — Передовые части нашего соединения и соседней, пятьдесят второй армии глубоко вклинились в оборону противника, в результате в ней образовался выступ, обращенный в нашу сторону. В центре основания этого выступа оказалось историческое местечко Каменка, связанное с деятельностью декабристов. Если бы сходящимися ударами с севера и юга в направлении Каменки удалось окружить гитлеровцев, мог бы образоваться изрядный «котел». Всё зависело от быстроты действий, и бригада должна была совершить марш от села Вершацы на север в направлении Ефимовка, Заломье, Красноселье, Омельгород, лес Нерубайка, откуда нанести удар на Каменку. Навстречу нам в направлении Смела, Каменка готовились наступать соединения пятьдесят второй армии…
Услышал я лишь последние фразы Ермакова: «Обратите внимание на свой правый фланг, он открытый. За вами идет Рязанцев, остальные — левее. Донесение о выходе в район пришлете в лес Нерубайка с офицером связи. Вы бы одели его по-человечески! Всё понятно?.. Будьте здоровы. Я к Рязанцеву. Адъютант, машину!»
В моей памяти сразу всплыло совещание в оперативном отделе корпуса, доклад майора Богомаза и заключительные слова генерала Шабарова: «Вам удалось в образной форме выразить напрашивающийся вывод». (Уцепить противника за «морду».) Видимо, за этим и пойдем.
Проводив Ермакова, Борисенко появился перед нами озабоченный и нетерпеливый: «Товарищ Кривопиша! Здесь будет полковник Михайленко. Остальные — в штаб. Готовьте документы на сдачу боевого участка и расчеты на марш. Да, вот что! Оденьте офицера связи как полагается. Я не люблю замечаний начальников даже по мелочам. Вы посмотрите на генерала Ермакова: он всегда в горячих местах, вечно в движении, а приедет на КП, сбросит плащ — на нем всё блестит, точно на бал собрался. Старый кавалерист. У них строевая подготовка и внешний вид здорово были поставлены. Ермаков за это получил не одну награду от наркома».
«Я тебя еще не туда поведу»
Бригада выступила глубокой ночью. Предстояло пройти около шестидесяти километров по самым плохим дорогам. Бригадные и корпусные саперы, выделенные в отряд обеспечения движения, выступили вслед за разведкой. В авангарде бригады шел мотострелковый батальон гвардии старшего лейтенанта Ильиных, усиленный ротой танков и батареей. С ним находились замкомбрига гвардии полковник Михайленко, майор Кривопиша, капитан Фальтис, инструктор политотдела корпуса капитан Суворов. Я, по обычаю, — с Кривопишей. При начальнике штаба бригады, в главных силах, остался старший лейтенант Фесак. Во время боев на Чигиринском направлении он «температурил» и только перед маршем выписался из медсанроты.
В пути полковник Михайленко и майор Кривопиша обсуждали, как с ходу овладеть населенным пунктом Болтышка, чтобы затем проникнуть в Каменский лес. Оттуда до Каменки — три-четыре километра: условия для наступления бригады станут идеальными. «Может, опять какой-нибудь „сабантуй“ придумаешь?» — спросил Михайленко. «Что ж, Роман Алексеевич, здесь они, возможно, непуганые и „сабантуй“ наверняка удался бы. Однако на Болтышку ночь тратить нельзя. Ночь нужна, чтобы овладеть Каменским лесом. Об этом и комбриг твердил. Весь вопрос в том, что за противник обороняется на рубеже Ивангород, Болтышка, — ответил Кривопиша. — Боем бы прощупать, да нельзя. Командира разведроты комбриг предупредил, чтобы работал бесшумно и не дал фашистам догадаться о выходе бригады на каменское направление».
Офицеры умолкли на несколько минут. Потом капитан Суворов негромко сказал: «А ведь это та самая Каменка, товарищ гвардии полковник, где начиналась история русского революционного движения. Здесь, по сути, был центр тайного Южного общества декабристов. В Каменке у Давыдова бывали Пестель, Орлов, Волконский, Муравьев-Апостол. Здесь Пушкин стихи свои читал! Да и Болтышка, о которой вы говорили, — тоже небезызвестна. В ней жил герой Отечественной войны двенадцатого года генерал Раевский. С его семьей Александр Сергеевич был по-особому дружен. В Болтышке он не раз бывал гостем Раевских. — Помолчав, капитан добавил: — На войне чаще всего не до истории. А всё же надо нам напомнить бойцам, какие святые места освобождаем». — «Надо! — отозвался Михайленко. — Вот вы мне напомнили, и я уже иначе к этой Каменке отношусь».
Задолго до рассвета бригада вошла в лес Нерубайка. Авангард в боевом порядке расположился на северной и западной опушках его. Здесь уже несколько дней находилась пехота 53-й армии. Командир авангарда старший лейтенант Ильиных обосновался рядом с КНП стрелкового батальона. Комбат охотно объяснил обстановку, сообщил, что днем хорошо видны Ивангород и Болтышка, а в пространстве между ними синеет Каменский лес. На рассвете полковник Михайленко приказал мне отыскать комбрига и сообщить ему о местонахождении авангарда. Для поездки дал свой «газик».