Политработник Владимир Федорович Касьянов, один из тех, кто со своими товарищами немало сил отдал укреплению связей советских воинов с афганцами, заметил однажды в разговоре:
— Не знаю такого случая, когда бы наши солдаты и офицеры отказали местным жителям в помощи. А уж если беда очевидная, мы не ждем просьб. Дехкане, вероятно, до сих пор помнят, как однажды сорвался со скользкой дороги и скатился в ущелье автобус с людьми. На счастье пассажиров поблизости от места катастрофы стоял советский военный пост. Немедленно сообщив по радио о несчастье, лейтенант Олег Поселяев с тремя солдатами быстро спустился на дно ущелья. Из покореженной машины солдаты бережно выносили изувеченных и оглушенных людей, перевязывали раны, приводили в чувство тех, кто потерял сознание. Скоро из подразделения подоспела помощь. Под присмотром военного медика пострадавших доставили в советский медицинский пункт. По меньшей мере, десять человек, а среди них — женщины и дети, были спасены от неминуемой смерти и столько же — от пожизненной инвалидности. Долго потом к военному посту и в расположение части приходили афганцы — хотя бы сказать два слова: «„Шурави“ — хорошо!»
В Кабуле, Кандагаре, Джелалабаде, Мазари-Шарифе, в десятках других городов и сотнях селений звучали и сегодня звучат эти слова: «„Шурави“ — хорошо!» За ними — построенные и восстановленные с участием советских воинов школы, больницы, дорожные мосты и плотины, линии электропередачи, спасенные люди, вовремя собранный и сохраненный урожай, доставленные в срок жизненно важные грузы. И всё же главное, ради чего были призваны на афганскую землю советские воины, — защита республики от агрессии, помощь революционным вооруженным силам в отражении набегов многочисленных закордонных банд. Защитники Афганистана набирались боевого опыта, воинского искусства, обретали уверенность в собственных силах локоть к локтю с нашими солдатами и офицерами. Командир афганской мотострелковой роты Джалад Хан говорил, что ему, как профессиональному военному, повезло — он трижды участвовал в совместных боях с советскими подразделениями.
— Какие главные уроки я и мои коллеги вынесли из общения с советскими товарищами в боевой обстановке? Прежде всего — урок твердости, настойчивости, решительности при осуществлении поставленной задачи. Мы заметили: пока обсуждается предстоящее дело, у вас доброжелательно выслушиваются любые, даже самые противоположные мнения. Но вот решение принято, приказ отдан, и теперь каждый подчиняет ему все наличные силы, все имеющиеся возможности, выполняет этот приказ, не щадя себя, любой ценой. Мне понятнее стало теперь, почему именно Советская Армия разгромила во второй мировой войне орды фашизма, с которыми никто другой справиться не мог. А уж уроки смелости, тактической гибкости, мастерства и героической самоотверженности мы в совместных действиях получали самые убедительные. Для меня до конца дней останется самым дорогим имя «Василий». Так звали командира советской мотострелковой роты, с которой мы однажды бок о бок очищали ущелье от большой и очень злой душманской банды, пришедшей из Пакистана. Не уверен, что я сейчас разговаривал бы с вами, если бы капитан Василий хоть немного промедлил, когда вражеская засада неожиданно ударила по моей роте с тыла. Василий как раз вёл очень трудный бой, но он сразу выделил нам в помощь взвод боевых машин. Это был не только урок товарищества, взаимной выручки, но также и урок взаимодействия на поле боя. Душманы попали в огневой мешок, были перебиты или сдались в плен.
Джалад Хан на всю жизнь запомнил советского капитана Василия, а летчики экипажа военно-транспортного воздушного корабля «Ан-26» полковник Ходжа Тоджмухаммад, старший лейтенант Бахром, капитан Сайд Хаким, майор Мухаммед Дулл и капитан Махбуб Шах с неменьшей признательностью помнят советского военного летчика Валерия Альбертовича Власова. Это он научил их классному владению крылатой машиной, вооружил умением в критических обстоятельствах «мобилизовать» все её летные возможности и резервы. И когда однажды американская зенитная ракета, запущенная из высокогорья душманами, подожгла один из двух двигателей самолета, экипаж его не потерял присутствия духа. Действуя, как учил советский наставник, афганские летчики задавили пламя в разбитом двигателе и продолжали полет на одном. Двадцать пять пассажиров, в числе которых были женщины с малолетними детьми и старики муллы, висели над смертной бездной, вручив все свои надежды искусству и мужеству пилотов да чудо-машине, израненной взрывом, потерявшей половину мощи, но всё ещё способной держаться в воздухе. Они даже не подозревали, что всё это время, с момента бандитского удара по самолету, в кабине его незримо присутствовал советский летчик, чей опыт, добытый в сотнях сложнейших полетов, как богатырская рука, поддерживал в разреженном воздухе высокогорья поврежденный корабль. Зато его присутствие ощущали все члены экипажа — от командира до бортрадиста, — и когда на посадочной прямой снова вспыхнул пожар, а затем отказала система торможения, летчикам не изменила выдержка. Без единой ошибки экипаж приземлился и остановил машину, не позволив пламени распространиться на пилотскую кабину и пассажирский салон. Никто не получил ни царапины, ни ожога. И прямо с аэродрома афганский экипаж поспешил к своему наставнику — принести благодарность за уроки.