ПИ? Пол не любил сокращения, но это расшифровал быстро: “позитивная идентификация”.
— Поэтому закончить операцию мы не сможем и объединиться с другой командой — тоже, — все тем же размеренным и спокойным голосом говорил Джеб. — Во всяком случае, пока я не дам на это добро. Как-то не хочется палить друг по другу в полной темноте, знаешь ли. Пожалуйста, подтверди, что ты меня хорошо слышишь и все понял. Эллиот? — позвал он.
Эллиот не отвечал, и на связь вышел Квинн.
— Пол? В доме номер семь виден свет. Вы его заметили? У вас очки надеты?
— Да, надеты, и да, заметил.
— Только один раз?
— По-моему, два, но не очень отчетливо.
— Это Игрок, — заявил Квинн. — Он приехал и теперь сидит там, в седьмом доме. Это он держал в руке факел и ходил по дому. Вы ведь видели его руку? Видели, без всяких сомнений видели. Мы все ее видели.
— Да, руку мы и впрямь углядели, но кому она принадлежит, пока не установлено, — ответил Пол. — Мы все еще ждем приезда Аладдина, местонахождение которого не известно, равно как и то, собирается он сюда ехать или нет. — И, поймав взгляд Джеба, добавил: — Нам нужны доказательства того, что в доме находится именно Игрок.
— Пол?
— Слушаю вас, Девятый.
— Нам надо подумать, переиграть план действий. Вы пока следите за домами, особенно за седьмым. Это приказ, понимаете меня?
— Да.
— Если заметите что-то необычное или странное, что-то, что упустили камеры, немедленно мне сообщите, — голос Квинна то утихал, то вновь звучал во всю силу. — Вы прекрасно справляетесь, Пол, и ваше усердие не останется незамеченным. Передайте это Джебу. Это приказ.
Несмотря на ободряющий тон Квинна, атмосфера в укрытии была безрадостной. Исчезновение Аладдина беспокоило всех в команде. Конечно, Эллиот поменял дислокацию всех своих воздушных камер, но они пока рыскали по городу без особого успеха, кидаясь к каждой брошенной машине в надежде найти там Аладдина. Наземные камеры все так же показывали причал, въезд в туннель и пустую в этот час прибрежную дорогу.
— Ну, давай, уродец, покажись! — призывал Аладдина Дон.
— Гаденышу некогда, — заметил Энди.
“Помните, Пол, что Аладдин, можно сказать, водонепроницаем, — говорил Эллиот у себя в кабинете в Паддингтоне. — И мы не можем даже пальцем его тронуть. Он ни в коем случае не должен пострадать — это единственное условие поставил мистеру Криспину его весьма ценный осведомитель. Мистер Криспин пообещал ему это, а он всегда держит свое слово”.
— Динамщик, — бросил Дон и, углядев что-то, поднял обе руки.
По дороге ехал мотоциклист, вихляя и светя передней фарой то влево, то вправо. Вместо шлема — черно-белая куфия, обмотанная вокруг шеи. Правой рукой он держал руль, а левой — что-то, очень похожее на черный пакет. Мотоциклист, худощавый и поджарый, весело размахивал пакетом и вовсю старался привлечь к себе внимание. Куфия скрывала нижнюю часть его лица. Проехав примерно половину домов на побережье, он вскинул правую руку, словно отдавая кому-то честь.
Он уже домчался до конца съездной дороги и, похоже, собирался направиться на юг, к побережью, как вдруг резко повернул, перегнулся через руль и, дав по газам, рванул в сторону испанской границы. Куфия развевалась и летела вслед за ним.
Но кому нужен обезумевший мотоциклист в куфии, когда вдруг выясняется, что его черный пакет лежит темной кляксой, похожей на сливовый пудинг, на дороге прямо напротив дома номер семь?
Камера подъехала поближе к пакету. Картинка на мониторах стала четче.
Пакет оказался обычным черным мусорным мешком, перевязанным то ли веревкой, то ли бечевкой. Мусорный мешок. А внутри… Футбольный мяч? Или чья-то голова? Или бомба? Завидев такой подозрительный пакет где-нибудь на вокзале, люди обычно сообщают кому надо. Или не сообщают, если очень уж стеснительные.
Камеры соперничали друг с другом за самый выгодный ракурс. Снимки с неба сменялись крупными планами наземных объективов и кадрами камер, летавших с пугающей скоростью вдоль ряда домов. В море зашумел, снижаясь, вертолет, словно пилот хотел прикрыть и защитить главный корабль. Позади Джеб тихо уговаривал кого-то по телефону:
— Это всего лишь пакет, не больше и не меньше, — мягко и настойчиво, как истинный валлиец, говорил он. — Эллиот, мы ничего о нем не знаем. Не знаем, что внутри, не слышим, тикает ли он, не можем унюхать, чем он пахнет. Он не испускает зеленый дым, из него не торчат провода или антенны. Может, этого паренька мама попросила мусор вынести, а он решил похулиганить? Нет, Эллиот, мы не будем этого делать. Нет уж, благодарю покорно. Пусть лежит, где лежит. Раз его тут бросили, значит, для чего-то он нужен. Вот мы и будем ждать этого “чего-то”. Точно так же, как ждем Аладдина.