— С каких пор ты заделалась риелтором? — перебила я, смеясь.
— С тех самых, как поселилась в этом городишке. Знаешь, все бритты поначалу осторожны и замкнуты, но стоит затронуть тему недвижимости, откуда что берется — болтают так, что не остановишь. Особенно если коснуться лондонских цен на жилье — на сегодняшний день это здесь самая серьезная проблема.
— Долго ты притиралась к местной жизни?
— Самое ужасное в Лондоне — это что к нему, по сути, невозможно притереться. И самое прекрасное — что к нему невозможно притереться. Просто прими это к сведению, и все будет нормально. Нужно время, чтобы осознать еще одну важную штуку — даже я, живя здесь, не сразу это поняла — лучше бы, чтобы от тебя исходил чуть заметный англофобский душок.
— А это-то с какой стати?
— Дело в том, что британцы крайне подозрительны к любому, кто, как им кажется, им симпатизирует.
Уж не знаю почему, сама Маргарет не строила из себя англофобку, разговаривая с приторно-вежливым агентом по недвижимости, который показывал нам дом на Сефтон-стрит. Всякий раз, как он пытался утаить какой-то дефект — вытертое покрытие на полу с безвкусным узором, тесный туалет, облицовку из гипсокартона, явно призванную скрыть осыпавшуюся штукатурку, — она обрывала его громким «Да бросьте, вы, наверное, шутите?», нарочно строя из себя шумную напористую американку. Если она пыталась вселить в него неуверенность, ей это удалось.
— И вот за это вы просите четыреста сорок тысяч, вы это серьезно?
Агент — в розовой рубашке с длинным воротником, черном костюме и при галстуке — выдавил бледную улыбку:
— Ну, Патни пользуется спросом.
— Да, но — боже! — жалкие две спальни! И посмотрите, в каком все ужасном состоянии.
— Признаю, отделка немного поблекла.
— Поблекла?. Скажите лучше — безнадежно устарела. Архаика! Здесь, наверное, кто-то умер, я права?
У агента был смущенный вид.
— Дом продает внук бывших владельцев.
— А что я говорила? — Маргарет обернулась ко мне. — Здесь с шестидесятых ни разу не было ремонта. И уверена, его пытаются сбыть вот уже… сколько времени?
Агент отводил глаза.
— Ну же, признавайтесь!
— Всего несколько недель. К тому же, я уверен, продавец согласится на ваше предложение.
— Еще бы, — хмыкнула Маргарет, потом, обращаясь ко мне, шепнула: — Ну что?
— За такую цену слишком много работы, — прошептала я в ответ. Потом спросила агента: — А нет ли у вас на примете чего-нибудь подобного, но в немного лучшем состоянии?
— В настоящий момент нет. Но буду иметь вас в виду.
Эту фразу я слышала не меньше сотни раз на протяжении следующих десяти дней. Подбор жилья оставался для меня совершенно непонятной игрой. Зато Маргарет чувствовала себя как рыба в воде. Каждое утро, отправив детей в школу, она заезжала за мной, и мы отправлялись на поиски. У нее было чутье на перспективные районы, она мгновенно улавливала, когда нас пытались надуть. За первую неделю мы осмотрели не меньше двадцати вариантов — Маргарет была настоящим бичом для агентов, которые встречались на нашем пути. «Эти несносные американки» — так мы называли себя: неизменно вежливые, мы задавали слишком много вопросов, говорили вслух о любом замеченном недочете, всегда оспаривали запрошенную цену и (если говорить о Маргарет) гораздо лучше ориентировались в запутанной ситуации на рынке лондонской недвижимости, чем можно было ожидать от янки. Необходимо было на чем-то остановиться до того, как я выйду на работу, — это заставляло нас спешить. Так что я включила свои профессиональные журналистские навыки — постаралась в максимально сжатые сроки приобрести обширные (хотя и абсолютно поверхностные) познания в этой области. Во второй половине дня Маргарет возвращалась домой, к детям, а я спускалась в метро, стараясь получше изучить местность. Меня интересовало расположение больниц, школ, парков и прочие «мамкины заботы» (так пренебрежительно называла их Маргарет), которые необходимо было принимать в расчет.
— Не скажу, что это приятное времяпрепровождение, — пожаловалась я Сэнди по телефону через пару дней «охоты за домами». — Тем более что город до ужаса громадный. Понимаешь, здесь нельзя просто сесть и спокойно доехать из одного места в другое. Каждая вылазка для меня — настоящая экспедиция, а я не прихватила пробковый шлем.
— Это будет выгодно отличать тебя от всех остальных.
— Вряд ли. В таком плавильном котле выделиться невозможно, никто ни на кого не обращает внимания. Это тебе не Бостон…