— Сейчас будет весело, — сказал англичанин.
— Не так, как в прошлый раз, — отозвался один из врачей.
— А что случилось в прошлый раз? — спросила я.
— Нас попытались ограбить, — ответил он.
— Тогда, в девяносто седьмом, такое тоже случалось, — заметил англичанин.
— Вы были здесь в девяносто седьмом? — спросила я.
— О да! — Он озарился очередной улыбкой. — Чудесное это местечко, Сомали. Особенно под водой.
Мы пролетели мимо солдат и джипов Красного Креста. Но похоже, соцработники там, на земле, разгадали маневр, потому что попрыгали в джипы, развернулись и рванули на полной скорости к прогалине среди кустарников, на которую мы приземлились. Краем глаза я взглянула на британца. Он прижал бинокль к окну, а язвительная улыбка с каждой секундой становилась все шире.
— Глядите-ка, там собрались устроить гонку, кто первый нас встретит, — сообщил он.
Выглянув, я увидела с десяток сомалийских солдат, бегущих в том же направлении.
— Понимаю, о чем вы, — прокричала я ему в тот момент, как мы приземлились, глухо стукнувшись о землю.
Почуяв твердую землю под ногами, сидевший передо мной парень из Красного Креста вскочил и рванул рычаг, запиравший дверь салона. Другие, не мешкая, бросились к грузовому отсеку в хвостовой части и принялись отстегивать ремни, закреплявшие ящики с медикаментами и пищевыми концентратами.
— Помощь нужна? — спросил англичанин у одного из парней.
— Спасибо, мы справимся, — ответил тот. — А вам лучше уносить ноги, пока не подоспели военные.
— Где ближайшая деревня?
— Была в километре к югу отсюда. Но от нее ничего не осталось.
— Ясно, — пробормотал он. Затем обратился ко мне: — Вы со мной?
Я кивнула, но потом повернулась к ребятам из Красного Креста:
— А как же вы-то справитесь с военными?
— Как обычно. Помурыжим их, потянем время, пока радист не свяжется с сомалийским центральным штабом — если можно его так назвать — и не велит какому-нибудь офицеру распорядиться, чтобы нас оставили в покое. А вы оба лучше поторапливайтесь. Солдаты действительно считают, что журналистам тут не место.
— Уже ушли, — сказала я. — Спасибо, что подбросили.
Мы с англичанином выбрались из вертолета. Оказавшись на земле, он хлопнул меня по плечу и указал на джипы Красного Креста. Пригнувшись, мы, не оглядываясь, побежали к ним. Это оказалось стратегически верным ходом: нам удалось ускользнуть от бдительных сомалийцев, которые уже успели окружить вертолет. Четверо направили ружья на команду Красного Креста. Один из солдат начал что-то выкрикивать — но они, не обращая на него внимания, явно приступили к процедуре «мурыженья». Хотя из-за шума мотора невозможно было расслышать слов, было очевидно, что ребята из Красного Креста уже не новички в этой опасной игре и знают, как себя вести. Англичанин подтолкнул меня локтем.
— Видите вон те деревья, — сказал он, показывая на жидкую рощицу метрах в пятидесяти от нас.
Я кивнула. Бросив последний взгляд на солдат — они рылись в коробках, — мы устремились к деревьям. Понадобилось всего двадцать секунд, чтобы преодолеть пятьдесят метров, но, Господи, какими же долгими они мне показались. Я понимала, что, если солдаты заметят две бегущие фигуры, естественной реакцией будет дать по ним очередь. Добежав до лесочка, мы нырнули за ближайшее дерево. Мы не запыхались — но, глянув на своего спутника, я заметила еле уловимую напряженность во взгляде, признак волнения. Поймав на себе мой взгляд, англичанин немедленно включил фирменную улыбку.
— Отлично, — прошептал он. — Как думаете, сумеем мы перебраться отсюда так, чтобы Нас не подстрелили?
Я посмотрела в том направлении, куда он показывал — еще один перелесок, выходивший на разлившуюся реку, — и ответила твердым взглядом на его подначивавшую улыбку. «Меня еще ни разу не подстрелили», — сказала я. Мы выбежали из рощицы и что было сил устремились прямиком к следующему укрытию. Перебежка длилась около минуты — за это время в мире не раздалось ни звука, точнее, я не слышала ничего, кроме оглушительного топота собственных ног по траве. Но, как и в вертолете, когда мы первый раз оказались под огнем, я попыталась сосредоточиться на чем-нибудь отвлеченном, например на собственном дыхании. Англичанин бежал впереди. Но добравшись до деревьев, вдруг остановился как вкопанный. Я тоже притормозила, увидев, что он идет назад, высоко подняв руки над головой. Из-за деревьев показался сомалийский солдат, на вид совсем мальчишка — лет пятнадцати, не больше. Он наставил винтовку на англичанина, который что-то успокаивающе говорил, видимо нащупывая пути выхода из этой ситуации. Вдруг солдатик заметил меня — и когда он повернулся, переведя на меня ствол, я совершила серьезную ошибку, неверно оценив ситуацию. Вместо того чтобы немедленно изобразить подчинение — остановиться, поднять руки вверх и не делать резких движений (ведь меня в свое время учили, как поступать в таких случаях), — вместо этого я бросилась на землю в полной уверенности, что он сейчас поднимет стрельбу. В ответ он злобно выругался, пытаясь обнаружить меня в траве. И тут англичанин стремительно прыгнул на него и сбил на землю. Вскочив, я со всех ног бросилась к ним. Для начала англичанин кулаком врезал сомалийцу под дых, так что тот захрипел, потом ногой придавил к земле его руку с винтовкой. Мальчишка завопил.