Одно время Момус увлекся увековечиванием памяти национальных героев. Сначала, проигравшись в винт на волжском пароходе и сойдя на берег в Костроме без единого гроша, собирал пожертвования на бронзовый монумент Ивану Сусанину. Но купчишки жались, дворянство норовило внести взнос маслицем или рожью, и вышла ерунда, меньше восьми тысяч. Зато в Одессе на памятник Александру Сергеевичу Пушкину давали щедро, особенно купцы-евреи, а в Тобольске на Ермака Тимофеевича торговцы пушниной и золотодобытчики отвалили красноречивому “члену Императорского исторического общества” семьдесят пять тысяч.
Очень удачно в позапрошлом году получилось с Кредитным товариществом “Баттерфляй” в Нижнем Новгороде. Идея простая и гениальная, рассчитанная на весьма распространенную породу людей, у которых вера в бесплатное чудо сильнее природной осторожности. Товарищество “Баттерфляй” брало у обывателей денежные ссуды под невиданно высокий процент. В первую неделю деньги внесло всего десять человек (из них девять подставных, самим же Момусом нанятых). Однако когда в следующий понедельник — проценты начислялись еженедельно — все они получили по гривеннику с каждого вложенного рубля, город как с ума сошел. В контору товарищества выстроилась очередь на три квартала. Через неделю Момус снова выплатил по десяти процентов, после чего пришлось нанять еще два помещения и двенадцать новых приемщиков. В четвертый понедельник двери контор остались на замке. Радужный “Баттерфляй” навсегда упорхнул с волжских берегов в иные палестины.
Другому человеку одних нижегородских барышей хватило бы на весь остаток жизни, но у Момуса деньги долго не задерживались. Иногда он представлял себя воздушной мельницей, в которую широким потоком сыплются ассигнации и звонкая монета. Мельница машет широченными крыльями, не ведая передышки, перерабатывает денежки в мелкую муку — в бриллиантовые заколки для галстука, в чистокровных рысаков, в многодневные кутежи, в умопомрачительные букеты для актрисок. А ветер все дует, дует, и разлетается мука по бескрайним просторам, так что и крупинки не остается.
Ну и пусть ее разлетается, на век Момуса “зерна” хватит. Простаивать чудо-мельница не будет.
Погастролировал по ярмаркам и губернским городам изрядно, набрал мастерства. В прошлый год добрался до столицы. Славно почистил город Санкт-Петербург, будут помнить придворные поставщики, хитроумные банкиры и коммерции советники Пикового валета.
Явить публике свое незаурядное дарование Момус надумал недавно. Одолел бес честолюбия, стало обидно. Столько талантливых, не виданных прежде кундштюков придумываешь, столько вкладываешь воображения, художества, души, а признания никакого. То на шайку аферистов валят, то на жидовские происки, то на местные власти. И ведь невдомек православным, что все эти ювелирные chef-d’oeuvres — произведения одного мастера.
Мало стало Момусу денег, возжаждал он славы. Конечно, с фирменным знаком работать куда рискованней, но слава трусам не достается. Да и пойди его, поймай, когда для каждой операции у него своя маска заготовлена. Кого ловить, кого искать? Видел кто-нибудь настоящее лицо Момуса? То-то.
Поахайте, посплетничайте и посмейтесь на прощанье, мысленно обращался Момус к соотечественникам. Поаплодируйте великому артисту, ибо не вечно пребуду с вами.
Нет, умирать он отнюдь не собирался, но стал всерьез подумывать о расставании с милыми сердцу российскими просторами. Осталось вот только древнепрестольную отработать, а там самое время показать себя и на интернациональном поприще — уже ощущал в себе Момус достаточную для этого силу.
Чудесный город Москва. Москвичи еще тупее питерцев, простодушнее, не такие тертые, а денег у них не меньше. Момус обосновался тут с осени и уж успел провернуть несколько изящных фокусов. Еще пара-тройка операций, и прощай, родимая земля. Надо будет по Европе прогуляться, в Америку заглянуть. Много про Североамериканские Штаты интересного рассказывают. Чутье подсказывало — там будет где разгуляться. Можно рытье какого-нибудь канала затеять, организовать акционерное общество по строительству трансамериканской железной дороги или, скажем, по розыскам ацтекского золота. Опять же на немецких принцев сейчас спрос большой, особенно в новых славянских странах и на южноамериканском континенте. Здесь есть о чем подумать. Момус из предусмотрительности уже и кое-какие меры принял.
Но были пока делишки и в Москве. Эту яблоню еще трясти и трясти. Дайте срок, будут московские писатели про Пикового валета романы сочинять.