- Федосья Федоркова, - ответила мумия.
- Как?! - взвился я со стола.
- Федоркова, Федосья Федоровна.
- Так это ты... это вы - Федосик?! Федя-мышь?
- Федя-мышь - это мой папа, - проворковала мумия. - А Федосик... Так он называл меня ласково. - Мумия всхлипнула.
- Еще и папа?! - схватился я за голову. Вот это прокол! Позор на мою лохматую шевелюру! Кого же я ловил все эти годы?! Я трагически выдавил: - Сколько же вас всего, Федосиков, Бэтфедов, Федорковых, так-то и растак?
- Неприлично ругаться при даме, - совершенно справедливо заметила Федосья. А потом вздохнула и ответила: - Осталась я теперь одна... Папа погиб два года назад, упал в черную дыру...
- Как это упал? - опешил я.
- Очень просто: выпил, уснул, яхта сбилась с курса...
- А капитан?!
- Тоже выпил, уснул...
- А штурман?..
- Все выпили и уснули! - Федосья сверкнула влажными глазками, и я понял, что пропал... Я влюбился по уши в одни лишь сердитые эти глаза! И губы...
Кстати, а как там все остальное?
- Хозяин, освободите ее всю! - крикнул я пауку и остолбенел... Паук сотрясался в беззвучных рыданиях! Нет, кое-что он все-таки произносил... Я прислушался.
- Все... - хлюпал паук. - Все уснули! Все... - воздел он к потолку сабельки, - все выпили! Какое горе... Какая трагедия!
- Слушай, друг, - опустил я руку на одно из плеч трактирщика. - Тебе тоже не мешало бы выпить. Для тебя-то спирт - яд?
- Лекарство... - всхлипнул паук и вмиг осушил предназначавшуюся мне пробирку.
Ему заметно полегчало. Вновь над паутинным свертком замелькали лапы-сабельки.
- Послушай, но как?! - говорил я другу-пауку, обняв его за столько плеч, сколько сумел ухватить. - Как ты мог сказать, что она, - я пьяно улыбнулся Федосику, - что она - мой близнец, мой клон?
Мы сидели втроем за самым широким столиком «Еды внутрь». Федосья - вся, целиком, - оказалась еще прекраснее, чем ее глаза и губы в отдельности. Мы пили разбавленный спирт (пили мы с пауком, Федосик лишь пригубливала), закусывая бурой массой, оказавшейся на удивление вкусной (закусывали мы с Федосьей, паук лишь смотрел на нас и облизывался (?!)).
- А вы и есть близнецы... - заплетающимся языком (или что там у него) гундосил паук. - Вас не различить! Две руки, две ноги, голова...
- Но мы ведь совсем не похожи! - не унимался я.
- Миша, - промурлыкала Федосья (меня, кстати, Мишей зовут - Мурзиков Михаил Матвеевич, с вашего позволения), - да мы для них, как две капли воды.
- Ничего ведь общего нет! - Я не привык сдаваться без боя.
- Ой, не скажи! - защебетала Федосик. - Вот ответь, что общего между Моной Лизой и раздавленным тараканом?
- Оба, наверное, вкусные... - икнул паук. Я ткнул его в бок локтем и поморщился:
- Ничего!
- А я нашла как минимум две общие черты и выиграла, кстати, тысячу астриков! Во-первых, они уже дохлые, а во-вторых - они плоские.
- М-да, - почесал я затылок. - Действительно... Но мы-то все равно с тобой разные!
- Какой ты упрямый, - нахмурилась Федосьюшка, отчего стала еще краше. - Да мы для негуманоидов все - на одно лицо!
- Как они для нас? - стало доходить до меня.
- Конечно. В пределах одного вида, разумеется. Ты можешь отличить одного местного «таракана» от другого?
- Так вот почему полицейские набросились на меня! - Я почти протрезвел. - Они приняли меня за тебя! Чем же ты им насолила?
Федосья потупилась, покраснела.
- Да так, - пробубнила она. - Ничего особенного... Организовала инвестиционный фонд «ФФФ», предложила сдавать деньги... Через один оборот планеты обещала триста процентов дивидендов.
- Так у нас никто не доживет, пока Шмяккк один оборот вокруг Грохххла сделает! - вскинул поникшую было голову паук. - Медленно крутится, зараза...
- На этом-то я и прокололась... - вздохнула Федосья. - Кто ж знал!.. Но все равно ведь сдавали, все причем. И, заметь, сугубо добровольно! - Она с вызовом глянула на меня.
- Но почему именно в полиции?!
- Во-первых, там безопасней. Во-вторых... - Тут Федосьюшка вновь покраснела и опустила глаза. - Во-вторых, я привыкла, что в полиции служат особо... - Федосик похлопала длинными ресницами и, просветлев вдруг, закончила: - ...одаренные люди. Ну, и прочие пресмыкающиеся и гады... - Тут я нахмурился и строго зыркнул на возлюбленную, но она сделала невинные глазки и продолжила фразу: - ...в данном конкретном случае!
Наш друг-паук вдруг завозился, завертел головой, словно прислушиваясь к чему-то. Он и прислушивался - к важному сообщению в инфополе. Все шестнадцать глазок нашего нового друга забегали, замигали, выдавая крайнюю степень волнения. Послушав еще, паук зажмурил вдруг все глазки разом и жалобно заверещал:
- Ой-ей-ей-ей!
- Что там? Говори! - в унисон крикнули мы с Федосьей, не имеющие доступа в инфосеть.