— Надо, а как? Стой, Хабр! Не торопись. Слушай, не можем мы бросить здесь выкопанный куст, еще кто украдет. А нести с таким комом земли... Нет, не донесем, корни поломаются, и не приживется потом...
— И все-таки надо узнать, кто следил за нами, — вслух рассуждала Яночка. — Значит, придется нам разделиться.
— И я так думаю. Я понесу шиповник, постараюсь осторожнее тащить, а ты с Хабром пойдешь.
— Нельзя так нести, ты прав, земля осыпется и растение не приживется. Столько трудов коту под хвост! Что бы такое придумать?
Павлик беспомощно огляделся. Нет, в лесу ничего не найдешь. Значит, остается одно. И мальчик решился.
— Заверну в свою рубаху. Потом земля отстирается. Другого выхода нет. А тебе придется забрать лопаты.
Внушительный ком земли вместе со мхом и корнями аккуратно уложили в рубаху Павлика и обмотали бечевкой, которой пан Роман связал лопаты.
С трудом приподняв тяжелую ношу, мальчик поволок ее в лес, стараясь нести осторожнее, не задевать о кусты и деревья. Яночка двинулась вслед за собакой, Спустя час она с помощью того же Хабра отыскала брата, отдыхающего на каком-то пенечке в лесу, плюхнулась рядом с ним на землю и тоже какоето время молча старалась отдышаться. При всех достоинствах Хабра он так и не научился выбирать наиболее удобный для людей путь, вел кратчайшей дорогой, а она отличалась чрезвычайными трудностями.
Павлик вопросительно глянул на сестру, нахмуренную и встревоженную.
— Боюсь, дело осложняется, — сказала Яночка.
— Ну! — поторопил сестру Павлик, потому что та замолчала и еще больше нахмурилась. — Что вы там обнаружили? Говори же!
И взволнованная Яночка принялась рассказывать. Хабр, как водится, не всегда шел по следам неизвестного, иногда сворачивал с тропинки и пускался напрямик. К заливу вышел каким-то неизвестным путем, и они с собакой вдруг оказались на дороге, которую и дорогой-то не назовешь, еле заметная в песке колея, вся в выбоинах и грязи. Никакая машина по ней не проедет, преодолеть можно разве что на телеге или на танке. Ну, может, еще на гусеничном тракторе. И вот по этой старой, заброшенной дороге Хабр привел девочку в их же кемпинг. И привет!
— Как это «привет»? — не понял Павлик. — Что ты хочешь сказать? А неизвестный куда подевался?
— Вот я и говорю — дошел до кемпинга и испарился. И следов не оставил.
— Как же это мог не оставить следов? Улетел, что ли, по воздуху?
— Наверное, сел в машину,
— В какую?
— А вот этого я не знаю. Знаю лишь, что машина увязла в грязи, ее откапывали, вытаскивали, даже доски подкладывали. Машина по доскам проехала, след остался. И неизвестный там крутился, наверное, тоже машину подталкивал, а потом сел в нее и уехал. И кажется мне, что это был тот самый... Павлик как-то сразу понял, кого сестра имела в виду.
— А покрышки у машины какие? — поинтересовался мальчик без особой надежды на удовлетворительный ответ.
К его удивлению, ответ он получил вполне удовлетворительный.
— Не совсем такие, как у обычного «фиата», — ответила девочка, чрезвычайно гордая собой. —
Там, на базе отдыха, стояли «фиаты», так я специально осмотрела их колеса. У них рисунок на покрышках такой...
Павлик внимательно изучал накорябанные сестрой на земле палочкой бесформенные линии.
— А у этого были вот такие, — сказала Яночка и рядом с теми изобразила на земле совсем другие. В Павлика словно новые силы влились, и он вскочил с пенечка.
— За дело! Посадим поскорее куст и еще успеем сбегать туда, где вчера крутился вечером на дороге тот, с двумя номерами. Наверняка его следы никто не затоптал, там вряд ли много машин проезжает. К тому же он немного свернул на обочину, наверняка сохранились отпечатки протекторов. Осторожно, стараясь не повредить корешков и вырыв поглубже яму, дети посадили шиповник рядом с муравейником. Теперь можно было и другим делом заняться. Хабр помог отыскать место, где прошлой ночью стояла машина с двумя номерами. И тут мрачные предсказания Яночки полностью подтвердились. На небольшом участке утрамбованной земли между двумя толстыми корневищами отчетливо отпечатался след протекторов.
Павлик сбегал домой за бумагой и карандашом, перерисовали узор покрышки, потом сравнили его с тем, который запомнила Яночка, то есть в том месте, где исчез след неизвестного. Узор протекторов оказался идентичным.
— И в самом деле, — мрачно подтвердил Павлик высказанное ранее мнение сестры, — дело осложняется. А честно говоря — плохо дело!
— Куда хуже, — откликнулась Яночка. — Выходит, эта кладбищенская гиена за нами следила. Неужели он нас заметил? И как мы границу пересекали... И чем только думали? — сердилась на себя же Яночка. — Он приперся, должно быть, тогда, когда мы Хабра за лопатами послали, иначе пес бы нас предупредил. И вообще, прежде, чем границу переходить, надо было дать Хабру все вокруг осмотреть, а так и не знаю...
— Хорошо еще, что это не был пограничный патруль.
— Знаешь что? — оживилась Яночка, немного подумав. — Сдается мне, он никому про нас не расскажет.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что тогда мы расскажем и о нем все, что знаем. Что по ночам могилы разрывает...
— А ты уверена, что он знает, что мы знаем?Я, к примеру, не знаю, знает ли он... тьфу! Ну да ты понимаешь. А пригрозить ему, сказать — все о нем знаем, опасно, еще нас поубивает. Эти кладбищенские гиены знаешь как опасны? Такому пристукнуть нас — плевое дело. И закопать опять же на кладбище, он уже навострился рыть могилы. Мрачная перспектива Яночку почему-то не устрашила.
— Так ведь теперь уже ничего не сделаешь. Наверняка он знает, иначе зачем ему за нами следить? Возможно, и попытается поубивать нас, да Хабр предупредит. Только теперь никуда не будем его отсылать.
Дети так верили в неограниченные возможности Хабра, что Павлик сразу успокоился.
— Ну тогда все в порядке. Главное, чтобы тот не разболтал о переходе границы.
— Но это еще не все, — каким-то зловещим тоном проговорила Яночка. — Ты еще всего не знаешь. Тут все намного хуже...
— Да что может еще хуже?
— Боюсь, нам придется опять пойти на преступление, потому как необходимо найти еще как минимум два куста шиповника. Ведь надо хотя бы с трех сторон оградить муравейник, а пока он только с одной стороны огражден и к нему любой может подобраться. Да ты и сам видел. Разорили мы жилище муравьев, и теперь у нас нет выхода — сами же должны честно помочь восстановить его. А маленькие кустики растут только там...
— О Господи! — простонал Павлик. — Если уж ты заговорила о честности, то и колоды надо приволочь.
— Какие еще колоды?
— Да такие... сучковатые. А еще, и вывороченные с корнем пни. И устроить из них загородку. Пока еще шиповник разрастется...
— И поливать его надо...
Павлик лишь простонал в ответ. Стало ясно: каникулы отдыхом не будут. По дороге домой, подбрасывая носком ботинка большую шишку, он мысленно подытоживал: работа над муравейником — раз. Ага, снова прочесывать лес в поисках двух недостающих кустов колючей дикой розы. Найти их, выкопать, приволочь, посадить... Интересно, выдержит ли рубашка? Притащить тяжеленные пни и толстые сучья, сделать из них прочный забор. Собрать и рассыпать на муравейнике сосновые иглы, чтобы за стройматериалом муравьям недалеко было бегать. Сахаром посыпать. Два — кабаны. Подкармливать их и наконец подкараулить. Три — раскрыть тайну старого кладбища. Эх, ведь собирались при дневном свете все как следует рассмотреть! Столько дел — дня не хватает.