— Сто десять граммов, — вмешался пан Роман.
— А ты откуда знаешь? — в изумлении повернулась к мужу пани Кристина. — Он тебе жаловался?
— Да нет, не жаловался, просто упомянул, что у него пропал именно такой редкий янтарь.
— И вовсе он не пропал, — заявила поручику пани Кристина, — то есть пропасть-то он пропал, но дело обстояло совсем другим образом. Из этого янтаря наш хозяин хотел для жены сделать кулон и дал ошлифовать камень какому-то художнику. И пани Ванда жаловалась мне, что отдал какому-то проходимцу, даже его фамилии не знает, а художник его просто-напросто украл, это я повторяю слова пани Ванды, понимаете?
— Понимаем! — хором подтвердили присутствующие. Оказывается, все с глубочайшим вниманием слушали рассказ пани Кристины. Воодушевленная всеобщим вниманием, она продолжала с жаром:
— И по ее словам, муж не относится к делу достаточно серьезно, он, по ее словам, такой доверчивый, вот и поверил проходимцу, а тот ему ни за что не вернет драгоценный янтарь, он не дурак, понял, с каким растяпой имеет дело. Это я опять ее слова повторяю. И вообще у него нелегкая жизнь, он панически боится жены и тестя...
— А это кто сказал? — уточнил офицер милиции.
— Это я сама поняла, — призналась пани Кристина.
— А что я говорила! — пхнула Яночка брата в бок, очень довольная.
Поручик облегченно вздохнул.
— Ну, наконец-то! Как хорошо, что вы мне рассказали об янтаре. А то я голову ломал, не мог понять, в чем дело. И подозревал, что Джонатан тоже занимается продажей...
— Это как же понимать? — возмутился Павлик. — Выходит, они говорили о продаже янтаря? А не того, что в могилах искали?
Поручик только рот открыл для ответа, но его опередила Яночка:
— Конечно же, они из-за янтаря ссорились! Погоди, сейчас я тебе все объясню. Ушастый спекулировал янтарем. Для тех, кто не понял, о ком речь, поясняю — художник, — сказала Яночка, повернувшись к поручику, и опять обратилась к брату: — А продавал его рыжему Попрыгуну за хорошие деньги. Ему же собирался продать всю коллекцию янтаря пана Джонатана, а пан Джонатан не хотел ее даже показывать спекулянту, и правильно делал. Уже, наверное, понял, тот опять может украсть. А пан Любанский, помнишь, сказал — Джонатан скорее продаст собственного сына, чем свой янтарь, с ним не расстанется, спать на нем будет. Так что это все связано с янтарем, а кладбище — особая статья.
— Ага, наверное, ты права, — подумав, ответил брат. И в свою очередь задал вопрос поручику:
— А чего же тогда вы выслеживали Уша... художника? Потому что он такой спекулянт янтарем? Ой, не думаю...
Поручик вздохнул. Ну и шустрые, ничего от них не скроется, от этих проныр. Опять догадались, о чем не следовало. Но поскольку уже хорошо знал, с кем имеет дело, понял, что безопаснее самому удовлетворить их любопытство, неизвестно ведь, что еще отмочат. А его расследование находится на таком этапе, что разглашение этой тайны не принесет ущерба. Потому и ответил правду, и только правду:
— Нет, дело не в одной спекуляции. Видите ли, наш янтарь — очень ценный материал. И сам по себе, и еще потому, что в мире больше почти нигде не встречается. Да и у нас его с каждым годом все меньше попадается. Раньше его было гораздо больше. Может, доводилось слышать о Янтарной комнате? И мы не заинтересованы в том, чтобы наш янтарь уплывал за границу, а так, к сожалению происходит в последние годы.
— Так ведь существует запрет на вывоз янтаря, — вмешался пан Хабрович.
— Существует, конечно, но его всячески обходят. Пытаются вывезти нелегально. Естественно таможня старается этому противостоять, но не в состоянии проверить вещи многочисленных туристов. Легче выявить тех, которые занимаются скупкой янтаря. Таким образом мы вышли на художника. Он постоянно скупает у рыбаков найденный ими янтарь, якобы для того, чтобы ошлифовать, обработать для будущих украшений, а на самом деле oepeopnd»er его иностранцам, вывозящим янтарь из Польши. Поскольку же разбирается в деле, выискивает кусочки янтаря покрасивее, иногда действительно уникальные. Занимается этим грязным делом уже не один год, а особенно распоясался в последнее время. Да и его клиенты тоже хороши. Как какие, вы их прекрасно знаете! Те самые, кого вы называете Рыжим и Лысым. Тоже беспардонно занимаются скупкой янтаря. Не только у художника перекупают, но и прямо у рыбаков. А потом дают художнику для шлифовки, обработанный янтарь продают на вывоз. Должен признаться, я не сразу на них вышел, только недавно поумнел.
— То есть вы знали, что он продает, только не знали кому, поэтому и следили за ним? — уточнил Павлик.
— Вот именно.
— А рыжий Попрыгун вечно с рыбаками якшался, — вставила Яночка неодобрительно, удивляясь, как же можно было такого не заметить. — Особенно с одним, с ним он постоянно встречался, Бронек его зовут. Даже мы про него знаем, а вы и не заметили? Не может такого быть!
Поручик тяжело вздохнул.
— Якшался, как же, и скупал, скупал. А знаете, что именно скупал? Вот то-то же, не знаете, а упрекаете. Да, я давно приметил его постоянное общение с этим Бронеком, не мог не заметить. И довольно быстро выяснил, в чем дело. Так знаете, что он у него покупал? Даже не догадываетесь, а такие шустрые ребятки. Рыбу он у него покупал!
— Рыбу? — не поверил Павлик своим ушам. — Какую рыбу?
— Копченую! Вы и не представляете, какой обжора этот ваш рыжий... как его?
— Попрыгун.
— Вот, вот, Попрыгун. Даже трудно представить, сколько копченой рыбы он в состоянии сожрать за один присест. Вечно отирался среди рыбаков, приобретал буквально тонны копченой рыбы и всю ее пожирал! Ну я и отцепился от него, в конце концов, пристрастие к копченой рыбе не карается законом. И столько было разговоров о копченой рыбе, что в них янтарь как-то совсем затерялся.
— Неплохой камуфляж, — заметил пан Хабрович.
— Очень неплохой, — подтвердил поручик. — Дымная завеса из копченой рыбы.
— Но теперь-то, когда вы их разоблачили, доказано, что под видом рыбы он скупал янтарь? — с тревогой поинтересовалась Яночка.
— Теперь-то мы уже все знаем.
— И в прошлом году они орудовали?
— Выяснилось, что и в прошлом тоже, только действовали осторожнее. А в этом совсем распоясались, вытеснили с рынка всех конкурентов, монополизировали его и действовали с размахом, масштабно. Знаете, как бывает? Сейчас, когда все раскрылось, вдруг стали понятны и нераскрытые в прошлом отдельные детали. Поумнели мы, многое поняли, что осталось нераскрытым с прошлого года. Особенно заморочили нам голову эти две их одинаковые машины.
— А вы про них не знали? — подхватил Павлик.
— Не знали, и только благодаря вам... Я же говорю — огромная заслуга у вас в кармане.
— Потому что машина с иностранными номерами выворачивала на другую сторону таблицу с номерами и вы думали — это машина художника, так? — спросила Яночка. — И запутывала вас, вы думали, это художник разъезжает, а разъезжал Лысый и из-за этого вся путаница и получалась?
— Вот именно. Естественно, я подозревал художника во всевозможных махинациях, усложнял свою задачу, — признался офицер милиции.
— Минутку, ничего не понимаю, — вмешался в разговор пан Роман. — Как такое возможно, что преступники располагали двумя идентичными машинами?