— Что застыл, помог бы лучше! — сдался наконец он, тщетно пытаясь отпилить ножом корявую лапу гигантского пресмыкающегося.
Да пожалуйста, только зачем?
Однако, не дождавшись ответа на свой безмолвный вопрос, со вздохом приступаю к делу. Через несколько минут варан распилен на сочащиеся кровью куски, и Кен деловито разбрасывает их вокруг себя по какому-то странному, только ему одному известному, принципу.
— Отходим! — оглянувшись назад, командует он и мы торопливо покидаем место схватки.
Как оказалось, очень своевременно. Парочка мерзких тварей, дожрав раненного собрата, вспомнила, что тут был кто-то еще и ринулась в нашу сторону. И, разумеется, наткнулась на останки убитого мной варана. Гады немедленно вцепились оба разом в ближайший кусок и нервно завозились, пытаясь единолично сожрать добычу. И только глядя на их злобное противоборство, я понял замысел Кена. Пока вараны воюют так за каждый кусок, мы, возможно, успеем уйти на недосягаемое расстояние. Обернувшись к другу, чтобы похвалить за удачную идею, обнаруживаю, что он уже почти скрылся за верхушкой соседнего бархана.
Черт, а что ж тогда я-то здесь стою?!
Пустыня, на поверку, оказалась самым гадостным из всех ландшафтов, когда-либо виденных мною. Мало того, что здесь начисто отсутствовало все то, что обязательно наличествует в любой другой местности, например, вода, растения, и естественные укрытия, так еще и присутствовали крайне неудобные эффекты. Если днем мы едва тащились по вязкому песку, обливаясь потом от нестерпимой жары, то ночью, тесно прижимаясь друг к дружке в наспех выкопанной ямке, никак не могли согреться.
Мы уже потеряли счет дням, проведенным в этом аду, и потеряли надежду на возвращение домой. И все же вставали каждое утро с холодного песка и упрямо плелись куда-то, боясь признаться даже самим себе, что если утром вдали мелькнут на горизонте верхушки Охранных гор, то у нас все равно не будет ни единого шанса до них добрести.
И пища и вода уже закончились, и даже кусок варана, который втайне от меня прихватил с места стычки Кен, подходил к концу. Хотя есть подсоленные и привяленные на солнце ломтики было невыносимо омерзительно, мы честно жевали их, надеясь, что этим действием даем своему организму необходимое питание.
Но сегодня на заре, подняв с песка тупо гудящую голову, я твердо решил, ни за что не стану больше давиться этим отвратительным продуктом.
И вообще, никуда отсюда не пойду. Мне неплохо и в этой песчаной ямке, накрою голову рубашкой и буду отдыхать. Смотреть на небо, любоваться рассветами и закатами, звездами и редкими облачками.
Наслаждаться жизнью.
Наслаждаться столько, сколько влезет. Сколько придется.
— Арт, поверни голову влево, — тихий шепот Кена разрушил мои мечты.
Ну повернул, и что?! Ох, великий космос! Вот этих только и не хватало! Два рыжих чудовища, приподнявшись на коротких, кривых ножках, медленно поворачивали крокодильи головы, внимательно рассматривая близлежащую пустыню. И принесло же их в тот самый момент, когда я решил наконец-то от всего отдохнуть, отринув все насущное, все мелкое и суетное.
— Доставай резак, — командовал тем временем шепот Кена, — я попробую ранить переднего!
Откатившись от друга, достаю из чехла резак и начинаю осторожно приподниматься с песка. Хорошо, что мы устроились на ночь в ложбинке между барханами и здесь еще лежит густая тень. Вараны, стоящие на самой верхней точке освещенного утренним солнцем песчаного гребня не сразу рассмотрели нашу возню, а когда один из них, насторожившись, уставился в нашу сторону, было уже поздно.
Свистнул пущенный Кеном болт и грудь бдительного чудовища залило кровью. Второй нетерпеливо мотнул головой на вкусный запах и без предупреждения вцепился в своего приятеля. Я тоже пустил в гадов пару болтов, но они, по принципу подлости, ушли за молоком. А третий вообще не долетел даже до вершины бархана.
— Перестань разбрасываться болтами, у тебя что, неиссякаемый запас?! — свирепо шипит Кен.
Неиссякаемого запаса у меня нет, вернее у меня вообще нет никакого запаса, выясняю я, нашаривая на дне кармана последний болт. А Кен тем временем удачно вбивает в песчаных крокодилов еще два болта и ослепленные кровожадной злостью твари кубарем катятся в нашу сторону, намертво вцепившись страшными челюстями друг в друга. Включив резак, я поустойчивее становлюсь на дрожащие от слабости ноги, готовясь принять бой.
Но тут тот из крокодилов, что меньше пострадал от выстрелов Кена, резким движением мощных челюстей подбросил в воздух собрата. Раздался противный хруст и рыжее тело, сотрясаясь и скребя лапами песок, растянулось у моих ног. Несколько булькающих и всхлипывающих вздохов, и на глаза варана начала наплывать полупрозрачная пленка.