— Не знаю, — призналась я. — Может быть, мне это только показалось.
Больше ничего подобного слышно не было. Возможно, мне это приснилось на ходу.
Арманд выключил фонарик.
— Давай постоим немного. Может, еще что-нибудь услышим.
Мы неподвижно стояли, напряженно вслушиваясь в темноту, но слышали только шум ветра. А потом мы оба это услышали: лай одной или двух собак, очень далеко, но с той стороны, откуда мы шли.
— Они преследуют нас с собаками, — невольно прошептала я.
— Я где-то читал, что хорошо обученные собаки бегут по следу без единого звука, — пробормотал Арманд будто сам себе. — И не видно огней или чего-то в этом роде. Люди должны были бы освещать себе путь фонарями.
— Может быть, они просто еще слишком далеко, — сказала я. — И, может быть, собаки не так хорошо обучены.
— Я все-таки не могу себе представить, как они взяли наш след, — возразил Арманд. — Мы ведь ничего не оставили после себя, что собаки могли бы понюхать?
— Ничего, кроме отсека, где мы просидели несколько часов.
— Да, точно. Но ведь он сейчас на пути в Дрезден, — он засомневался. — По крайней мере, должен быть. — Он вздохнул и щелкнул выключателем фонарика: — Пойдем дальше.
Мы снова пошли вперед, но тише и осторожнее, чем прежде, и значительно быстрее. Арманд держал фонарик так, что узкий луч не светил по сторонам, а только освещал дорогу перед нами на несколько шагов вперед.
Лай, к счастью, стих, но вместо этого вдали послышался другой звук — гудящее громыхание, которое я сначала даже не заметила — так напряженно вслушивалась, не раздастся ли где-нибудь собачий лай.
Но вдруг Арманд встал, и я поняла, что что-то не так.
— Что случилось? — спросила я и в ту же секунду сама поняла что. — Вертолеты?!
— Да, — сказал Арманд и посветил фонариком по сторонам. — Теперь нам нужно укрытие.
В темноте было тяжело понять, откуда шел этот грохочущий звук, но когда я огляделась, то увидела их — белые и красные огни, сверкавшие в ночи, двигались прямо на нас. Вертолеты, три штуки.
— Но ведь здесь очень темно, — вырвалось у меня. — Они даже не видят, куда летят.
— Для таких случаев у пилотов есть приборы с инфракрасным излучением, с помощью которых они видят ночью так же хорошо, как днем, — заметил Арманд. — Я в институте как-то раз держал в руках такую штуку.
Я кивнула, хотя Арманд все равно не мог этого увидеть. Я видела такое в кино. Но столкнуться с этим в реальности — совсем другое дело.
Свет фонарика остановился на чем-то вроде куста, под которым угадывалось небольшое углубление.
— Давай спрячемся здесь, — предложил Арманд.
Мы пробрались к этому кустарнику и забрались под него. На ветках были очень неприятные шипы; несколько шипов проехались мне по щеке и поцарапали кожу. Я раздосадованно вскрикнула от боли:
— Ай, проклятье!
Когда я нервно облизала губы, то почувствовала на них солоноватый привкус.
— Что случилось? — спросил Арманд.
— Несколько этих дурацких шипов чуть не выкололи мне глаз.
— Мне от них тоже досталось. У меня, кажется, вся рука в крови.
— Подожди, возьми платок, — ответила я, стараясь перекричать шум приближающихся вертолетов.
Я начала копаться в сумке в поисках упаковки бумажных платочков, которые еще недавно туда положила. Грохот винтов становился громче с каждой секундой, с каждой секундой невыносимее.
— Возьми! — прокричала я наконец и протянула платок туда, где, по моим представлениям, должен был находиться Арманд. Откуда-то появилась рука, дотронулась до меня, и, мне показалась, помедлила, прежде чем взять платок и отпустить мою руку.
Вертолеты летели очень низко и очень медленно. Было страшно подумать, как низко они над нами летят, наверняка нас разделяло всего несколько сотен метров. Мы не только видели их сигнальные огни, но, казалось, различали даже очертания винтов на фоне темного ночного неба.
Вертолеты пролетели мимо. Они не остановились, чтобы, например, направить на нас свет поискового фонаря, они не сделали петлю, чтобы вернуться назад и окружить нас. Они просто медленно пролетели вперед, так же далеко, как издалека появились. Казалось, они нас не заметили. Возможно, они нас и не искали.
Было неприятно лежать в темноте на холодной влажной земле, когда при малейшем движении в тебя впиваются колючки и шипы. Но мы продолжали лежать, пока гул вертолетов окончательно не стих и все снова погрузилось в темноту. Тогда Арманд зажег фонарь и начал осторожно выползать из-под куста.
— Давай останемся в том районе, над которым они уже пролетели, — сказал он, поднимаясь. — Вряд ли они будут облетать дважды одну и ту же территорию…