Этот домик больше походил на хижину гнома. Создавалось впечатление, что при строительстве какого-то нормального дома осталось немного кирпичей, чуть-чуть черепицы и несколько маленьких дешевых окошек, и из всего этого кто-то построил милый домик, чтобы его детишки могли там играть.
Но дети, вероятно, выросли. Домик был старый и обветшал от времени. Мох покрывал черепицу, как газон, по углам дома обсыпалась посеревшая штукатурка, а с узких оконных рам, некогда белых, краска давно слетела. А все, что росло на маленьком участке вокруг дома, должно быть, уже много лет назад заросло травой, не возделанное ни садоводами, ни кем-либо еще.
— Он похож на кукольный домик, — пробурчал Арманд. — Там кто-нибудь живет? Может быть, гномики?
Похоже, у него в голове вертелись те же мысли, что и у меня.
Но мне было не до шуток. Если мокрая холодная одежда приклеивается к твоему телу, то чувство юмора быстро куда-то исчезает.
— Кажется, там уже никто не живет, — возразила я. — Наверное, это домик на выходные, или как там раньше это называли. И построен весьма бедно. Если бы там кто-нибудь был, рядом стояла бы машина или, по крайней мере, мотоцикл.
— Это мы сейчас узнаем, — ответил Арманд, перепрыгнул через низкий заборчик, подошел к крошечной входной двери, возле которой был приделан шнурок от звонка. Было слышно даже на проселочной дороге, где я стояла, как внутри зазвенел колокольчик, когда Арманд дернул за шнурок. Но за этим ничего не последовало.
— Никого нет дома, — констатировала я и без того очевидные вещи и тоже перескочила через забор.
Арманд нагнулся и посветил на табличку возле двери.
— Здесь уже ничего не разобрать. — Он выпрямился. — Но кому бы этот домик ни принадлежал, сегодня ночью он явно здесь не появится.
— Уж наверное, — пробурчала я. Этот дождь меня ужасно достал. — Тогда давай мы в него заберемся.
Глава 15
Мы стояли на каком-то подобии террасы, сложенной из серых каменных плит, большинство из которых было расколото. Из щелей и трещин радостно пробивались сорняки. В углу сада находилась пустая собачья будка, а рядом — большое жестяное корыто с вмятинами, наполненное дождевой водой. Все выглядело очень запущенным, если не сказать брошенным. Можно было поручиться, что уже много лет в этом доме никто не жил.
— Так, — расстроено сказал Арманд. — Тут не все так просто. Мой мозг совсем размяк. Пока он восстановится и я снова смогу пустить в ход свои телекинетические способности, мы либо замерзнем, либо размокнем под дождем.
— Тогда давай просто выбьем стекло, — сказала я невесело.
Арманд посветил фонариком сквозь пелену дождя.
— Да, если мы найдем хоть одно, — сказал он, и я поняла, что он имел в виду: на всех окнах ставни были заперты. Без специальных инструментов в этот дом так просто не войти, каким бы ветхим он ни выглядел.
Я вспомнила все самые страшные ругательства, которые я только слышала, но приводить их сейчас здесь не стану.
Арманд стоял, согнувшись, перед входной дверью и изучал замок.
— Цилиндрический замок, — констатировал он. — Выглядит вполне солидно. Похоже, обитатели очень боялись взломщиков.
Тут уж я рассмеялась:
— И у них были на то основания.
Он выпрямился.
— Может быть, нам удастся где-нибудь найти ключ, — сказал он и начал поиски.
Он поднял коврик для ног и посветил под него, потом пошарил на верхней приступке входной двери, внимательно посмотрел на цветочные горшки, из которых торчали только голые стебельки уже неизвестно чего…
— С чего ты вообще взял, что где-то здесь должен быть ключ? — спросила я резко. — Ведь это слишком рискованно оставлять его здесь.
Арманд покачал головой, поднимая один за другим цветочные горшки в надежде найти ключ под одним из них.
— Многие люди вынуждены рисковать ради собственного же удобства. Представь себе: владелец едет сюда добрую сотню километров, чтобы в конце концов выяснить, что он забыл дома ключ и нужно отправляться обратно. Это должно случиться всего однажды, чтобы после он спрятал где-нибудь здесь запасной. А большинство таких тайников для ключа находятся, как правило, в радиусе не более четырех метров от двери.
Я обхватила себя руками, что, впрочем, совершенно не грело, но все-таки облегчало существование.