— Звучит впечатляюще. Ты случайно не проходил курса по подготовке полицейских?
— Это я как-то видел по телевизору, — ответил Арманд коротко.
Я смотрела, как он заканчивает свою проверку цветочных горшков, и тут меня осенило:
— А дверь вообще заперта?
Он оторопело посмотрел на меня:
— Это было бы забавно, — пробормотал он и дернул за ручку. — Но она в самом деле была заперта.
— Могла бы быть и не запертой, — заметила я.
— Лучше помоги мне найти ключ.
— Я замерзла. И у меня нет никакого желания бесконечно искать какой-то ключ, которого, может, и вовсе не существует.
Я могу быть совершенно невыносимой, если я в соответствующем настроении. А я была в соответствующем настроении.
— Тогда не мешай, — ответил Арманд невозмутимо и пошел к собачьей будке, чтобы посмотреть, нет ли ключа внутри.
— Почему мы не ищем чего-нибудь вроде лома, чтобы выломать окно?
— Чтобы залезть в дом через окно, нужно изрядно потрудиться, в этом ты мне можешь поверить.
Я поверила ему и продолжала стоять на месте, тихонько дрожа и очень себя жалея. Арманд, казалось, оставил затею с ключом; во всяком случае, он подошел к одному, потом к другому окошку и подергал ставни — не поддастся ли какая-нибудь из них.
— Моя тетя запасной ключ всегда приклеивает скотчем ко дну цветочного горшка, — пробормотала я себе под нос. — Она считает, что если вор и поднимет цветок, чтобы посмотреть, не лежит ли под ним ключ, то он не станет смотреть, не приклеен ли ключ ко дну горшка.
Арманд присвистнул сквозь зубы:
— А твоя тетя вполне права. — Он пошел назад к входной двери и стал заново поднимать один горшок за другим. — И она не единственная, кто так делает. Вот и ключ.
— Ну наконец-то, — вздохнула я с облегчением.
Ключ, как ни странно, подошел. Арманд осторожно отпер дверь, слегка приоткрыл ее и прислушался.
— Подожди здесь, пока я быстро осмотрю дом? — сказал он и проскользнул в приоткрытую дверь.
Но мне совершенно не хотелось стоять под дождем дольше, чем этого требовала необходимость, поэтому я, вместо того чтобы ждать, последовала за ним. За дверью был крохотный коридорчик с настолько низким потолком, что казалось, нужно нагнуться. Чтобы не расшибить себе в темноте обо что-нибудь лоб, укрывшись от дождя, я осталась в прихожей. Я слышала, как Арманд обходит комнаты, открывает двери, заглядывает в ящики. Луч фонарика призрачно мерцал в темноте. Видимо, у Арманда было много опыта в незваном гостевании в чужих домах.
Было очевидно, что дом опустел уже очень давно. Воздух в нем был затхлый, гнилой, как в каком-нибудь склепе или подземелье в замке. Паутина, которая то там, то тут серебрилась по углам, казалась старой и пыльной — даже пауки давно исчезли.
Я закрыла дверь и пошла за Армандом, придерживаясь рукой за стены и шкафы.
— Никого нет, — отчитался он, неожиданно появившись откуда-то, и посветил фонариком в потолок, так что коридор погрузился в тусклый сумеречный свет. Между тем стало заметно, что батареек хватит ненадолго.
— Никого, — повторила я. — Это было ясно с самого начала.
— Да, но все так оставлено, как будто в любой момент кто-то может вернуться, — сказал Арманд. — Кто-то, кто здесь был последний раз лет тридцать назад.
Он повернул фонарик в другую сторону. Все было очень старомодным: неровный, выложенный черной и белой плиткой пол, пыльные ковры с растительным орнаментом, простая потертая мебель, которую как будто достали откуда-то с чердака.
— Здесь пахнет семейным склепом, — сказала я. — Нужно открыть окна.
— На кухне есть печка, а дрова и уголь лежат рядом, — рассказывал Арманд. — Значит, после проветривания мы сможем протопить. Если найдем сухие поленья.
Я взяла у него из рук фонарь и прошла сама по комнатам, чтобы открыть, где это было возможно, окна. Дом был действительно восхитительно мал. Там была спальня, гостиная, неуклюжий деревенский туалет и вышеупомянутая кухня. В комнатах едва можно было развернуться, и мебель в них казалась громоздкой.
Я ненадолго задержалась у одного окна, пытаясь разглядеть в темноте очертания сада. Теперь, когда мы наконец нашли пристанище, дождь начал стихать (как обычно и бывает), и даже небо казалось не таким черным и непроницаемым, как раньше. В некоторых местах что-то слабо поблескивало — видимо, месяц, который все еще скрывался за густой пеленой облаков. Я различила в темноте знакомый силуэт искореженного дерева, вдоль забора угадывались кусты. И над всем этим царила такая тишина, что, казалось, существование другого мира по ту сторону садовой ограды представлялось невероятным.