Он озадаченно посмотрел на меня. Не знаю, понял ли он, что я ему сказала. Мне показалось, что своим ответом я опровергла какую-то его концепцию, но вскоре он продолжил, как будто я ничего не говорила.
— Вы нам пока больше не нужны. Мы постараемся как можно скорее доставить вас домой.
Он скривился в улыбке, но его каменные серые глаза остались серьезными.
— И выбросьте из головы свои наивные надежды. Когда-нибудь мы его обязательно поймаем. В этом я не сомневаюсь. Всего вам доброго.
С этими словами он поднялся из-за стола. Я увидела, как он прошел в соседний зал к своим агентам, и это был последний раз, когда я его видела.
Тогда волосатый мужчина в кожаной куртке, которого якобы звали Фербер, взял заботы обо мне на себя. Мне вернули обе дорожные сумки со всем их содержимым. Я все ждала, что у меня возьмут отпечатки пальцев или сфотографируют, или еще что-нибудь в этом роде, но ничего такого не произошло. Мнимый Фербер сделал фотокопии двух страничек моего паспорта, и все.
После этого он подвез меня на машине до Цвикау, а ехать туда было весьма прилично. Это была самая опасная часть моего приключения, потому что ехали мы на «Порше», и Фербер не обращал никакого внимания на дорожные знаки, особенно на ограничения скорости. В Цвикау он высадил меня на вокзале, купил билет до дома — это с тремя-то пересадками! — донес сумки до перрона и подождал, пока я сяду на нужный поезд. На прощание он даже слегка махнул мне рукой, этот агент KP.
К вечеру я добралась домой. Все было точно так, как я оставила, уходя, даже мой велосипед неряшливо валялся на улице. Я аккуратно поставила его в гараж. Мобильник нашелся на втором этаже за вазой на комоде. Было очень странно, что я здоровой и невредимой вернулась домой — как будто проснулась после долгого непонятного сна.
Я думала, что на этом мое приключение закончилось.
Но тут-то все только и началось.
Глава 20
Бедные мои родители. Через несколько дней они, ни о чем не подозревая, загорелые и отдохнувшие, вернулись с Карибского моря с целым ворохом увлекательных рассказов. Когда я встретила их на вокзале, между нами произошел следующий разговор:
— Привет. Вы здорово загорели.
— Здравствуй, Мари, дорогая; как здорово, что ты нас встретила. Ах, это было замечательно, просто фантастика. Как жаль, что тебя не было с нами. У вас здесь хотя бы была хорошая погода?
— Нормальная.
— Ты скучала без нас?
— Мм, — промычала я осторожно. — Я бы не сказала. Меня тут похитили.
— Что? Боже мой, здесь так шумно. Мне показалось ты сказала, что тебя похитили.
— Именно это я и сказала.
Вытянутые лица.
— Что?
— Похитили, — повторила я. — Взяли в заложницы. Украли. Вы что, не читали газет?
— Газеты?
Совсем вытянутые лица.
— Ничего, — махнула я. — Я для вас их сохранила.
Я целый вечер пыталась им рассказать, что произошло. Но они мне не особенно верили, а считали мои рассказы эксцентричной фантазией, вызванной позднеподростковым одиночеством. Газеты были плохим доказательством моим словам, потому что в них сообщалось только о многочисленных отрядах полиции, которые ловили сбежавшего несовершеннолетнего преступника. Мелькали и сообщения о том, что в Штутгарте по какой-то причине, которую обтекаемо обозначили как «угроза теракта», на несколько часов было приостановлено движение трамваев, а Центральный вокзал оцеплен усиленными нарядами полиции. Но о похищении не было ни слова, а уж обо мне и подавно.
Наверное, так всегда бывает, когда речь идет о делах, в которых замешаны спецслужбы.
Ладно, я согласна, можно не писать моего имени крупным шрифтом на первых страницах газет и не помещать рядом моей фотографии. Но какая-нибудь малюсенькая заметочка в серьезной газете мне бы очень помогла. Я ушла спать с таким чувством, что мои родители еще два часа будут обсуждать, что они упустили в моем воспитании, не надо ли меня отвести к подростковому психологу или же это пройдет само со временем.
— Во всяком случае, — сообщила моя мама на следующее утро за завтраком, — я больше никогда в жизни не буду принимать участия в призовых лотереях. Это было в первый и последний раз.
В школе события в городе горячо обсуждались несколько дней. У каждого была своя версия случившегося, и если бы спросили десять разных людей об их версии того, что произошло, то получили бы двадцать разных историй, из которых ни одна даже не приблизилась бы к тому, что было на самом деле. Это продолжалось пару дней, пока наш учитель по обществоведению не решил провести урок «на актуальную тему»: «Борьба с преступностью и криминалитетом в современном обществе». Кто знает, как он ведет занятия, тот не удивится, почему тема была продолжена на школьном дворе.