— Что ты делаешь? — спросил он меня, бледный, как полотно.
— Я навсегда потеряю покой и сон, если я тебя сейчас отпущу в ночь одного в таком состоянии, — объяснила я и повесила обе сумки на плечи. — Ну когда же наконец остановится этот проклятый поезд?
Казалось, он хотел еще что-то сказать, но у него язык не повернулся. Он только сглотнул, откашлялся и заметил:
— Я бы с удовольствием его остановил, но мой мозг уже совершенно онемел.
— А ты уверен, что нам здесь необходимо выйти?
— Абсолютно. Если бы у нас было время, я бы тебе объяснил почему.
— Ладно, — вздохнула я. — Тогда для разнообразия теперь я буду останавливать поезд.
Я попыталась всмотреться в темноту, но там была только ночь. Никаких освещенных улиц, никаких машин вдалеке, ни луны, ни звезд на небе. Только мрак, черный и непроницаемый.
— Ты? — удивился Арманд. — Как ты это собираешься сделать?
— Теперь сразу видно, что ты все-таки не так часто ездил в поездах, — сказала я и схватила красную ручку стоп-крана.
«Потянуть в случае необходимости. При использовании не по назначению — штраф» — стояло на его металлическом корпусе, покрашенном красной краской и опломбированном. Я потянула. Серебристо-серая пломба слетела, и по всем вагонам раздался страшный скрежет металла по металлу — тормоза. В этот момент все пассажиры наверняка либо проснулись от душераздирающего лязга, ударившего прямо по нервам, либо просто выпали из своих коек в купейных вагонах.
Сквозь стихающий визг тормозов постепенно нарастал гул голосов, затем в отдалении послышались глухие шаги. Кто-то приближался. Кто-то, кто, по крайней мере, станет задавать вопросы, если не больше.
А поезд все еще ехал.
— Выпрыгивай! — громким шепотом сказал Арманд. — Дверь!
Я дернула дверь за ручку. Ветер вырвал ее у меня из рук, и она с грохотом ударилась о стенку вагона. Километровые отметки и кусты все еще бежали мимо, освещенные полосой света из распахнутой двери. У меня дух захватило, когда я поняла, с какой скоростью мы все еще движемся.
Арманд вдруг враз очутился около меня и, держась за поручень, спустился на нижнюю ступеньку лесенки. Поезд шел достаточно быстро, когда он спрыгнул. Я без малейших колебаний спрыгнула за ним.
Я чуть не переломала себе ноги. Я никогда не думала, что обычный вагон так высоко стоит над железнодорожными путями — на платформе этого не замечаешь. Мне показалось, что я летела вниз сквозь холодный ночной воздух целую вечность. А там какая-то невидимая сила тут же выбила у меня из-под ног землю. Я вскрикнула, падая, и оцарапала руки об острые камешки гравия, в то время как надо мной, скрежеща, проносилась чудовищная громада поезда. Как в кошмарном сне.
— Мари! — позвал кто-то. Арманд.
Я вскочила на ноги, нашла на ощупь свою дорожную сумку. Все было на месте. Я взглянула наверх, где с последним металлическим взвизгом наконец остановился огромный колосс. Вдоль всего поезда за окошками стали зажигаться огни. Я увидела, как взволнованные и сонные люди выходили из своих купе в проход.
— Мари. — Арманд был уже рядом. Он задыхался, и я с ужасом заметила, что рука, которой он схватил меня за плечо, дрожала. — Ты в порядке? Нам нужно как можно скорее уходить отсюда.
— Да, — я кивнула. — Со мной все нормально.
— Тогда пойдем.
Мы скатились с железнодорожной насыпи и поспешили прочь от этого места, в неизвестность и темноту. Я вытянула вперед руки, чтобы не наткнуться на что-нибудь в темноте. Высокая трава шуршала у меня под ногами. Поле. Земля была мягкая, почти болотистая, как будто рядом было озеро. Не было видно ни зги. Если бы где-нибудь впереди нас поджидала пропасть, мы бы непременно в нее упали. Но пропасти не было. Через некоторое время земля под ногами резко пошла под уклон, а потом сразу стала твердой и утоптанной. Проселочная дорога.
— Давай пока здесь остановимся, — сипло сказал Арманд. — Где ты?
— Здесь, — ответила я в темноту.
— Нам надо найти укрытие на тот случай, если они кинутся нас искать.
Откуда ни возьмись появилась его рука и коснулась моей. Он задыхался.
Мы присели на корточки на обочине дороги и стали вглядываться в ту сторону, откуда пришли. Поезд стоял ярко освещенный посреди темной ночи. Кто-то шел вдоль него и светил по сторонам мощным фонарем. Окна в вагонах были открыты, люди выглядывали на улицу, и до нас долетали обрывки их взволнованных разговоров.
— Интересно, что они думают о случившемся? — сказала я вслух.
— В любом случае не то, что произошло на самом деле, — ответил Арманд вполголоса. Казалось, после того, как напряжение спало, ему снова стало хуже. Я только теперь явственно ощутила ночную прохладу, которая тем сильнее забиралась под одежду, чем дольше мы сидели без движения.