— Сюда я переведён по собственному желанию, согласно поданному рапорту.
— Кто же, мил-человек, этим рапортам верит? Лучше скажи, почему у тебя бровки обгорели и шевелюра в подпалинах?
— Паяльная лампа в руках взорвалась, — ответил Цимбаларь, даже не пытаясь придать своим словам должную убедительность.
— Не врёшь? — начальник погрозил ему пальцем, похожим на сардельку. — Намедни по телевизору сюжетец показывали, как столичные милиционеры на служебной машине въехали в ресторан. Назывался он, кажись, «Сорок градусов». А закончилось всё грандиозным пожаром. Тебя случайно среди тех орлов не было?
— Ресторан назывался «Сорок вольт», — поправил его Цимбаларь. — И когда туда въехали милиционеры, огонь бушевал уже вовсю. Пожертвовав служебной машиной, они спасли людей, находившихся внутри. Но лично я к этому делу никакого отношения не имею.
— Весело в столице живётся, ничего не скажешь! Но у нас ты в ресторан при всём своем желании не заедешь, — похоже, начальник не поверил ни единому слову городского пижона. — Во-первых, наши рестораны размещаются в бревенчатых лабазах, а во-вторых, никто, мил-человек, тебе машину не доверит.
— Как же участковому обходиться без транспорта? — вяло возмутился Цимбаларь.
— Да вот так! — начальник развёл руками. — Сам как-нибудь выкручивайся. Зимой в сани садись. Летом в бричку. Или верхом, коли умеешь. Туточки проезжих дорог — раз, два и обчёлся. Миновала нас железка, миновала нас и шоссейка. Да и бензин бешеных денег стоит. Зато сена и овса — хоть завались.
— Понятно. — Цимбаларь не собирался здесь долго задерживаться, тем не менее напустил на себя удручённый вид. — А какова криминогенная обстановка на участке?
— Нормальная, — беззаботно ответил начальник.
— Но я слышал, что в деревне... если мне не изменяет память, Чарусе регулярно случаются особо опасные преступления.
— Случаются, ну и что? В прошлом году — два, в позапрошлом — тоже два, а в позапозапрошлом аж три. Роста нет, и слава богу. Да и насчёт особой опасности ты загнул. В Чарусе на каждое умышленное преступление — три несчастных случая. Молва об этом, конечно, умалчивает. Происходит нагнетание. В том числе и в средствах массовой информации... Впрочем, если откровенно, мне эта деревня, как чирей на заднице. Все показатели портит. Но, с другой стороны, так с незапамятных времён повелось. Что ни год — какая-нибудь беда случается. То бригадир в проруби утопнет, то егеря собственные собаки разорвут... Есть же в природе заколдованные места! Вот и Чаруса туда же. Хотя в общем и целом деревня благополучная. И в смысле воровства, и в смысле бытовухи, и в смысле самогоноварения.
— Неужто самогон перестали гнать? — удивился Цимбаларь.
— Гонят, известно дело, но без целей реализации. Для личных нужд. А это, сам знаешь, уже совсем другая статья.
— Говорят, что мой предшественник погиб, — бухнув эту заранее заготовленную фразу, Цимбаларь хотел исподтишка проверить реакцию начальника. — Что известно о его смерти?
— Да всё то же самое. Ничего нового. Дело производством приостановлено. Но не прекращено! — Начальник опять погрозил пальцем, на сей раз неизвестно кому.
— Что за человек он был, если, конечно, не секрет?
— Обыкновенный. Надёжный, исполнительный, порядочный. Хотя звёзд с неба не хватал... Я сейчас прямо-таки скаламбурил, — начальник заулыбался. — Время ему подходило звезду получать, а должности соответствующей не было. Вот он и согласился участок принять.
— Получил звезду?
— Не успел. Однако начальник управления приказ к тому времени уже подписал.
— Жалко парня... Неужели в деле нет никаких зацепок?
— Припозднились мы, честно сказать, — добродушное лицо начальника как-то сразу посуровело. — Погода тогда выдалась — хуже некуда. За неделю полтора метра снега выпало. Две месячные нормы. Заносы выше электрических столбов. Пока мы собрались, пока бульдозер дорогу пробил... В общем, те. кто к этому преступлению причастен, все улики уничтожили.
— То есть вы полагаете, что убийца до сих пор проживает в Чарусе?
— А куда ему деться? Если возьмёшь гада — молодцом будешь.
— Или он меня возьмёт... на вилы, — с расстановкой произнёс Цимбаларь.
— Да ты, мил-человек, как будто запаниковал? — Начальник смерил его испытующим взглядом.
— Как раз и нет, — возразил Цимбаларь, глядя своему собеседнику прямо в глаза. — Я сделаю всё возможное, чтобы изобличить убийцу. Сил не пожалею, но своего добьюсь.
— У участкового инспектора, в общем-то, другие задачи, но если не в ущерб основной работе, то пожалуйста. Буду только приветствовать. Хотя поддержать ресурсами, увы, не смогу.
— Да я и не прошу ничего.
— Вот это правильно, — повеселел начальник. — А с семьёй у тебя как? В Москве осталась?
— Я, товарищ подполковник, не женат.
— Может, оно и к лучшему, — кожа на лбу начальника милиции собралась в гармошку. — И руки свободны, и душа попусту не болит... Но ты насчёт местных девок особо не озоруй. Имеются подозрения, что твоего предшественника на почве ревности убили.
— Если я признаюсь в импотенции, вы же мне не поверите.
— Конечно, не поверю. Я, мил-человек, по глазам вижу, что кровь в тебе ох как играет! Но профессия наша такая, что страсти лучше держать в кулаке. Распустишь себя, потом жалеть придётся... Ну, вот и все мои напутствия. Переночуй сегодня в нашей гостинице, а завтра с первой же оказией отправляйся в Чарусу. Да поторопись, а то, не ровён час, другого транспорта не будет до самого мая. Синоптики ничего хорошего не обещают. Желаю удачи, — он с неожиданной силой пожал Цимбаларю руку.