— Или авторитета зоны… А вот что такое крест со звёздочкой, даже я не знаю. Не просветишь?
— Был в дисбате, — объяснил Цимбаларь. — Ты лучше подскажи, что может означать косой крест в овале?
— Возможно, побег, — предположил Кондаков.
— Нет, побеги иначе рисуются… Ну да ладно, что там ещё имеется? У тебя ведь, в отличие от нас, четыре глаза…
— Пять крестиков на костяшках пальцев — пять ходок в зону. А вот эти буковки на крайних фалангах — имя или кличка… То ли Гоша, то ли Гога… не разобрать.
— И без того информации предостаточно. — Цимбаларь заметно повеселел. — Нам нужно искать человека по имени Гога или Гоша, загоравшего одно время в дисбате, впоследствии осуждённого за убийство, отбывавшего срок в тюрьме особого режима, в местах заключения ставшего авторитетом, а всего имеющего пять судимостей. Жаль, что вдобавок ко всему он не указал год своего рождения.
— Возможно, год рождения был выколот на левой руке, — сказал Ваня. — Левую руку ребята не разглядели. Говорят, она была в перчатке.
— Почему в перчатке? — насторожился Цимбаларь. — Ведь в ту пору уже тепло было. А может, этот фантомас бритоголовый левую руку вот так держал? — он неестественно вывернул локоть.
— Не в курсе… Но орудовал он только одной правой рукой, это ребята хорошо запомнили.
— Да знаю я этого чёрта безрогого! — воскликнул Цимбаларь. — Никакой он не Гоша и не Гога, а Гоба. Сергей Гобашвили! И на мизинчике у него не косой крест, как нам показалось, а скрещенные кинжалы — отличительный знак бандита кавказской национальности,
— Но ведь ребята говорили, что лицо у него было самое обыкновенное, — засомневался Ваня. — Грузина со славянином они бы не спутали.
— Да он такой же грузин, как я швед, — отозвался Цимбаларь. — Родился и вырос в Сызрани. Служил действительно на Кавказе. Там и с преступным миром связался. Левую руку потерял во время неудачного налёта на банк. Сейчас у него протез.
— Если тебе всё известно, то какие могут быть разговоры! Выясним через паспортный стол адрес этого Гобашвили и поехали его брать, — предложил Кондаков.
— Не так всё просто. В розыске он. Уже с год. Бежал с этапа, убив своего соседа по вагонзаку и тяжело ранив двух конвоиров. И это, заметь, с одной рукой.
— Да, зверь серьёзный, — задумался Кондаков. — Но всё же уголовник Гобашвили как-то не вяжется с миной, сделанной из никому не известного вещества.
— Вот мы про эту связь у него и спросим! Ребятишки нас на Гобу вывели, а Гоба ещё на кого-нибудь укажет. В этом наша работа и заключается — упорно тянуть ниточку.
— Нужную ниточку! Ане первую попавшуюся…
Как бы подводя итоги, Цимбаларь сказал:
— Сейчас мы все разбежимся. Мы с Петром Фомичём будем искать Гобашвили по своим каналам, Ваня — по своим. Людочка должна собрать информацию обо всех обезглавленных трупах лет за пять. А ещё лучше — за десять. Связью пользоваться как можно меньше. Не исключено, что кто-нибудь уже следит за нами. Не зря ведь Горемыкин удрал в Непал.
— Сейчас он, наверное, поддерживает с нами телепатический контакт, — сказала Людочка.
— Это сколько угодно! — махнул рукой Кондаков. — От телепатических контактов детей не бывает.
— Религиозные каноны утверждают обратное, — заметил Ваня. — Неужели ты собираешься оспорить факт непорочного зачатия?
— Разговор опять пошёл по накатанной колее, — зловещим голосом произнесла Людочка и вооружилась столовым ножом. — Предупреждаю, я за себя не отвечаю.
— Ох, извини, — стал оправдываться Ванечка. — Я совсем не тебя имел в виду. Но если придерживаться истины, вчера имел место факт благовещения. И роль архангела Гавриила досталась полковнику Горемыкину…
Уже в прихожей Людочка спросила Цимбаларя:
— Ты, как я понимаю, в татуировках разбираешься?
— Более или менее. Но до Петра Фомича мне ещё далеко. Он в этом деле настоящий профессор.
— А что такое? — навострил уши Кондаков.
— Поинтересоваться хочу, — смущенно улыбнулась Людочка. — Я с подружками однажды загорала на нудистском пляже и видела там мужчину, у которого на ягодицах были изображены дверные ручки. Что бы это значило?
— То же самое, что рельсы со шпалами на женском лобке, — без запинки ответил ветеран правоохранительных органов. — Иначе говоря, предложение заходить и заезжать. На соответствующем транспорте, естественно…
Двое суток напряжённой работы ровным счётом ничего не дали. А если пользоваться терминологией Кондакова, пошли коню под хвост.
Сергей Гобашвили был неуловим, как пресловутый снежный человек, с той лишь разницей, что скрывался он не в безлюдных снежных горах, а в крупнейшем мегаполисе Европы. Многие о нём знали, кое-кому случалось его видеть, кто-то от него пострадал, но всё это были лишь пустые разговоры, лишённые какой-либо конкретики.
Гоба жил поборами с мелких нелегальных и полулегальных деляг — сутенёров, валютчиков, катал, попрошаек, щипачей, хозяев подпольных пошивочных цехов и торговцев контрафактным товаром. Само собой, что для этой публики он являлся меньшим злом, чем государевы слуги, и надеяться на их сотрудничество не приходилось.
Сам Гоба до сбора мзды никогда не опускался, поручив это канительное и небезопасное дело рядовым бойцам своей небольшой, но сплочённой бригады.
Достоверно было известно немногое. По городу Гоба разъезжал на черном «Мерседесе» с фальшивыми номерами, хотя, дабы запутать следы, не чурался и услуг такси. Ресторанов и других общественных мест избегал, никогда не ночевал в одном и том же месте два раза подряд, не брал пищу из чужих рук и вообще старался не подпускать к себе незнакомых людей ближе чем на двадцать шагов.